Сибирские огни, 1992, № 1

Епископ Игнатий БРЯНЧАНИНОВ (1807—1867) СЛОВО о ЧЕЛОВЕКЕ монастырского уединения смотрю на видимое нами великолепное и обширное мироздание — поражаюсь недоумением и удивлением. Повсюду ви­ жу непостижимое! Повсюду вижу проявление Ума, столько превышающего мой ум, что я, созерцая бес­ численные произведения Его в необъятной картине мира, вместе не могу понять окончательно ни одного произведения Его, ни одного действия Его... Мне дано узнать, узнать лишь отчасти и поверхностно, малейшую часть законов природы, чтоб из этого познания, составляющего плод тысячелетних усилий и славу ума человеческого, я заключил положитель­ но о существовании Ума неограниченного, всемогу­ щего (Рим. 1, 20)... Среди предметов необъятного мироздания вижу и себя — человека. Кто я? Откуда и для чего являюсь на земле? Какая воо|бще цель моего существования? Какая причина и цель моей земной жизни, этого странствования, краткого в сравнении с вечностью, продолжительного и утомительного в отношении к самоьму себе? Являюсь в бытие бессознательно, без всякого со стороны моей согласия, увожусь из этой жизни против моей воли, в час неопределенный, не- предугаданный... Что делается со мною, когда я, пробыв на земле срочное время, исчезаю с лица ее, исчезаю в неизвестность, подобно всем прочим чело­ векам? Способ отшествия моего из земной жизни страшен: он именуется смертью. С понятием о смерти соединено понятие о прекращении существования; но во мне живет убеждение невольное, естественное, что я — бессмертен. Чувствую себя бессмертным: постоянно действую из этого чувства. Умираюхцие при сохранении сознания говорят и действуют как отходящие и переселяющиеся, отнюдь не как уничто­ жающиеся. Человек — тайна для самого себя.