Сибирские огни, 1992, № 1

Рассказывать подробно о «диверсии» особого желания у меня нет. Работа по ней съела у Кошкина почти четыре самых трудных на лю­ бом дежурстве предрассветных часа. С 3-00 до 6-45. Когда спускаемся с Кошкиным в дежурку, улыбкой нас привет­ ствует худощавый ладненький подполковник, который, пожав нам руки, продолжает развивать две сложившиеся у него о «диверсии» версии. Как я впоследствии узнаю, он особист военного училища, атакованного двумя бутылками с бензином. Волов, Чайкин, вытрезви­ тельный лейтенант и сержант, моргая глазами, слушают его. Первая версия, что диверсию сымитировал сам постовой солдат. Захотел от­ личиться, получить отпуск и вот, как сумел, так и сымитировал. Вто­ рая — хулиганят пацаны. Кошкин на обе версии особиста промолчал. Он раздражен, и ехать ему совершенно некстати, не допрошен подельщик Костика, не допрошен Костик, у него, у Кошкина, ре боты невпроворот, а тут нужно ехать куда-то не в свою епархию, где пол­ но собственных специалистов — военная прокуратура, КГБ и т. п., но кому-то втемяшилось в башку, что следователь нужен именно граж ­ данский, раз, мол, не взяла след собака... Мы садимся в «Волгу», мы едем в это училище. Где-то на трети дороги шофер въезжает в выбоину по причине плохой освещенности, и подполковник-особист с упружистым холодком в голосе роняет: «Будет еще раз — оставишь баранку...» Парень-солдат рулит без сло­ ва дальше, кожа даже не пошевелилась, натянулась разве что силь­ нее на молодом свежем его лице. А потом там, в училище, много че­ го было, хотя, в сущности, не произошло ничего. Я думаю даже, что и диверсантов так до сего дня и не обезвредили. Нас собралась на КП группа человек в десять: молодой, но солидный уже мужчина— военный прокурор, два специалиста из КГБ с удобными наборными чемоданчиками, криминалист, пара местных средних начальников и еще двое-трое, назначение коих я так себе и не уразумел. Меня Кошкин, чтобы не дразнить гусей, рекомендовал как необходимого по закону свидетеля, что, по крайней мере на треть, было чистой правдой. В освещенной редкими фонарями полутьме, балансируя ру­ ками, мы переходили по дощечкам через какие-то лужи, гуськом передвигаясь к месту акции. Подполковник-особист, отрабатывая живьем версию о солдатском отпуске, пустил вперед разводящего офицера, чтобы под каким-нибудь предлогом сменить часового и за­ брать автомат. Ведь если тот, предположил подполковник, заподоз­ рит, что его раскусили, он чего доброго откроет по нашей представи­ тельной группе огонь автоматными очередями. Но нас не убили. По­ ловина группы стала ходить, согнувшись, вокруг бутылочных оскол­ ков, измерять шагами расстояние от забора до грузовых машин, до которых едва не долетела одна из бутылок, нюхать столб вышки, о который кокнулась вторая, вертеть и передавать из рук в руки, и то­ же нюхать, скрученную и действительно пахнущую бензином газет­ ную пробку. В центре общего кружения как-то само собой оказался Кошкин. Он влезал по крутым деревянным ступеням на вышку, при­ глашал туда для освидетельствования потушенного огня меня, сви­ детеля, прикидывал траекторию полета бутылок, беседовал с зату­ шившим огонь постовым. Остальные либо его о чем-нибудь спраши­ вали, либо сообщали ему, либо в сторонке высказывали критические замечания о его действиях. Наконец, когда все уже сильно замерзли, а Кошкин все собирал аккуратно на какую-то тряпочку бутылочные осколки и щепочки, недовольство Кошкиным и всей этой историей сделалось практически общим. Затем все вернулись на КП, Кошкин писал протокол «осмотра места происшествия», а все опять грелись и