Сибирские огни, 1992, № 1

на кухню резать огурцы и помидоры, тарелки-то давно опустели. Было за полночь, была осень, мы с Витей тихо смеялись и планировали новые походы — напланиро­ вали, наверное, на целую жизнь. Представляли себе тревожные сборы, когда сердце бьется в ожидании не­ ведомого, представляли себе поезда, автобусы, нерво­ трепку, суету с вещами, с билетами, а потом обвалом — как на другой планете — безлюдье, горы, леса дев­ ственные, не замечаемые раньше краски и звуки ,_ а это только и есть наша настояшая планета, другая)- то как раз чужая — вот эта каменная, пыльная, бен­ зиновая, городская. Но сейчас ничего, терпимо, гово­ рили мы, город уснул, и часовые его со зловещими, будто изуродованными лицами задремали, и свобода украдкой мимо них пробирается к нам. Слушай, по­ шли на реку! — крикнул кто-то один из нас, мы уже были порядком пьяны и плохо разбирали принадлеж­ ность криков, а кто-то другой из нас сказал, что все только начинается, сходим еще, а пока не мешало бы отдохнуть, и соглашение было принято. А о политике, о работе, о быте мы в эту ночь не говорили. Головы летели, мерцали празднично, сердце воз­ веселилось. Мы себе даже на утро кое-что оставили, это хоро­ ший знак. Оставленное «кое-что» мы, встав довольно поздно, к полудню, быстро выпили, разумеется. Похмелье наступило легкое, светлое, хотелось длить праздник. Все еще было очень логично. Поэтому этот день начался с шерше ля фам. Нужно как-то украсить наше холостое общество, сказал Витя, когда мы, задумавшись над осиротелым столом, курили, я тут же согласился, это была гени­ альная идея. Потом он долго разговаривал по телефо­ ну, а о чем, я не разобрал, потому что занимался в это время на кухне мясом, но то просительные, то настойчивые нотки его разговора просачивались и сю­ да, в дым и чад моей кулинарной атаки. Так, сказал он, появившись наконец, машину я вызвал, кое-что кое-где куцлю, и часа через два мы приедем, ты го­ товься пока... Я тебе певицу привезу, добавил он. Мне? Ага, тебе, улыбнулся он, у тебя гитара в поряд­ ке? А черт ее знает, сказал я, я к ней лет пять не 182