Сибирские огни, 1992, № 1

ее в себе, и доступна, видимо, только очень сильным, очень цельным людям. Вот Пушкин, говорил я, да и то... Но всякий — да всякий же! — восклицал я, — может в любую минуту окунуться в легкую, естест­ венную свободу, когда человек становится почти рав­ ным своему внутреннему существу, которому ведомо все, ведомо без посредников, — нужно только уйти ог людей, из города, к природе. Это свобода явная, про­ сто свобода, качественные определения для нее уже не требуются. Я упомянул Руссо, Торо, — по привыч­ ке упомянул с иронией (уважительной, впрочем), по­ тому что о серьезном у нас принято было говорить с иронией, а всех, кто жил до нас, высокомерно похло­ пывать по плечу — «они не понимали до конца...» А вот тоже вечная интеллигентская проблема, сказал я, о чем бы мы ни заговорили, известные имена вьют­ ся вокруг, как мошкара у лампы, и это, видимо, не­ достаток, несамостоятельность? Но, с другой сторо­ ны, существование в культуре, когда культура стара, а условия жизни более или менее нежны, вполне объяснимо, ведь легче оперировать уже существую­ щими мирами, чем наново придумывать колесо... Ви­ тя не дал мне удалиться в сторону, перебил ■— вот ты о Пушкине, о тайной свободе, а последний год его? Такой яростный и земной? Н-да, бесы не дрем­ лют, сказал я, им не по нутру наступающая в челове­ ке тишина, и мы с Витей посплетничали на темы пуш­ кинской биографии. Они со смертью будто искали друг друга, сказал я... Вот! — воскликнул Витя. — Элементарный суицид. Но почему, почему? Серьезная русская литература во все времена, сказал я, это ли­ тература религиозной проблематики, и есть трагиче­ ские ножницы между тем, как мыслишь жить, и тем, как живешь, зти ножницы будто заклинены навсегда и потому невыносимы, и вот... Это «навсегда» пре­ одолевается определительностью в последних основа­ ниях, для этого хватает единственного истинно рели­ гиозного переживания, и нужно не ждать его пассив­ но, а стремиться к нему, проблема эта огромна... Суи­ цид, суицид! — твердил Витя. — Но ведь были в те времена какие-то лекарства, подавляющие ненор­ мальную психику... — и он говорил долго, а потом сказал — хотя, конечно..., — но мне уже стало скуч­ но от его технарского прагматизма, и я отправился