Сибирские Огни № 011 - 1991

жидкого чая... а выросла органически, имеет глубокие корни в прош­ лом и неизбежно будет единственной поэзией ближайшего будуще­ го» (Есенин. Жизнь. Личность. Творчество. М., 1926). Многие исследователи неоднократно предпринимали попытки «изъять» из творчества Есенина этап его принадлежности к «Ордену имажинистов», «выпрямить» его творческий путь, более того, объяс­ нить трагическук) гибель поэта его близостью к имажинистам (вспом­ ним статьи-некрологи о Есенине Б. Лавренева «Казненный дегенера­ тами», В. Финка «О «казненных дегенератами», Мих. Быстрого «Урок богеме», А. Зорова «Трагедия богемы»), «Смерть Есенина,— писал Мих, Быстрый,— безусловно, явление не случайное, а глубоко коренящееся в нравах и обычаях той литератур­ но-художественной богемы, которая в лице своих некоторых предста­ вителей мнит себя верхушкой искусства, а на самом деле плетется в хвосте общественности» («Жизнь искусства», 1926, № 2). Творческая связь Есенина с имажинистами — закономерная сту­ пень его художественной эволюции. Дело в том, что имажинисты (хо­ тя — и это принципиально важно отметить — совсем на другой, фор­ малистической основе) наиболее близко подошли к осознанной са­ мим Есениным задолго до организации группы «теории образных впе­ чатлений», оформленной им в трактате «Ключи Марии» (1918). В пору увлечения имажинизмом Есенин искренне считал, что имен­ но с ним связаны пути дальнейшего развития поэзии. В. Кириллов, например, приводит следующие слова Есенина, сказанные в одной из бесед: «Ты понимаешь, какая великая вещь и-ма-жи-низм! Слова стерлись, как старые монеты, они потеряли свою первородную поэти­ ческую силу. Создавать новые слова не можем. Словотворчество и заумный язык — это чепуха. Но мы нашли способ оживить мертвые слова, заключая их в яркие поэтические образы. Это создали мы, имажинисты. Мы изобретатели нового. Если ты не пойдешь с нами — крышка, деваться некуда». Итак, интерес к поэтическому образу — вот что привело в ряды имажинистов Есенина. В «Верховный Совет Ордена имажинистов» вошли: Сергей Есенин, Вадим Шершеневич, Анатолий Мариенгоф, Александр Кусиков, ху­ дожник Георгий Якулов. В ЦК «Ордена» — кроме выше перечислен­ ных— братья Борис (художник) и Николай Эрдманы, композиторы Арсений Авраамов и Е. Павлов. Московское отделение имажинистов в 1919—1920 гг. было представлено, кроме того, такими поэтами, как Рюрик Ивнев, Иван Грузинов, Матвей Ройзман, а также примкнув­ шими к ним на время Валентином Вольпиным, Борисом Земенковым, Рюриком Роком (впрочем, формально причисляя себя к имажини­ стам, Земенков оставался экспрессионистом, а Рок — ничевоком). Первую свою декларацию имажинисты опубликовали 30 января 1919 г. в воронежском журнале «Сирена», затем эта же декларация с включенным в нее «Живописным манифестом» была перепечатана 10 февраля того же года в газете «Советская страна». Организационно группа объединилась вокруг своего кооператив­ ного издательства («Имажинисты») и литературного кафе «Стойло Пегаса», этой «штаб-квартиры» имажинистов, находившейся в самом центре Москвы (на Тверской) и являвшейся, пожалуй, наиболее по­ пулярным из московских литературно-художественных кафе 20-х гг. Здесь читались стихи, устраивались всевозможные диспуты о поэзии, путях развития современного искусства, театра, кино, живописи. Здесь проводились творческие вечера В. Брюсова, С. Есенина, В. Ка­ чалова, В. Мейерхольда, В. Шершеневича, А. Мариенгофа, Г. Якуло-