Сибирские Огни № 010 - 1991

— Нет — ну, чтоб сразу как-то извиниться... Или перед этим: извините... — Да ну тебя!.. А если — не еврейка — извинять­ ся не надо? Тут слишком сложно. Решишь, что я — еврей, извинишься. Если «большим агитатором» ог-. рел... А нет — и так заживет? У него опять задрожала нижняя губа: — Да если б мы хоть что-нибудь понимали!.. Со­ беремся вечером... а никто ничего! Как на митинге... Все кричат — и все вроде правы... Ну, кроме глупо­ стей каких-то. И всех жалко. У нас один говорит: жа­ леть потом будем. Когда уже на дембель уйдем. Ребя­ та закричали — чуть драки не было... — Угораздило тебя, да... В такой год. Он глянул на часы, потом обернулся по сторонам, сказал негромко: — Некоторые молиться начали... Слова переписы­ вают. Многим матери присылают из дома. Или бабуш­ ки... А я и хочу вроде помолиться, но не могу как-то... стыдно, может? Если бы совсем верил — тогда бы в самоволку, и — в церковь. Как у нас один. Около церкви патруль застукал — только что вышел. Они же знают, где теперь ловить... — Д-да, брат... А что ему, и действительно, скажешь? — Если кто молится, тем легче... — Ты обязательно позвони — обязательно!.. Слы­ шишь! Посидим с тобой, ну — хоть что-то, может, со­ образим... Он явно выговаривался: — В особенности, когда едем... на душе!.. Ну, по тревоге или заранее знаем... Едем в машинах. А неда­ леко от казармы на тротуаре всегда женщина стоит. Ребята лезут, приподнимаются, чтобы увидать: сто­ ит, да?.. Она теперь всегда стоит... одна и та же. В черном вся... Крестит вслед и рукой машет. Потом сидим, и, вы знаете, так странно, как будто мороз по коже... мороз? «— Мурашки, — сказал я. Потому что тоже ощу­ тил вдруг что-то такое, и смутное и странное... Даже от его слов, от интонации, с которой он говорил. А ему, видно, так надо было хоть кому-то все это рассказать, так надо было хоть с кем-то на стороне поделиться! -— Может, пойдем все-таки — чайку? У меня са­ мовар всегда...