Сибирские Огни № 010 - 1991

де ежегодно остаются без отцов». Неужто причина этого только в юридической, медицинской, психологической и т. д. неподготовлен­ ности молодых людей? А, может быть, все проще и глубже — в их общей духовной неразвитости? И надо быть или наивным, или рав­ нодушным, чтобы серьезно полагать, что путем лекций и бесед можно подготовить молодых к совместной супружеской жизни. Речь идет о сотворении новой семьи. Но кажется, что наши об- рядотворцы совершенно забыли о той семье, из которой молодые вышли, из которой вынесли годами формировавшееся у них пред­ ставление о ценностях. Но мыслимо ли создать прочную, здоровую семью, отвергая ее как таковую? «Мы сейчас всеми силами сколачиваем давший яв­ ную трещину институт семьи, — пишет Е. Лосото на страницах «Собеседника». — Мы это делаем для лучшего воспитания детей. Но за этим ли будущее? Сомневаюсь. Будущее все-таки за обще­ ственным воспитанием детей». В этом «теоретическом» посыле, как, видимо, думает автор, ужасно прогрессивном и новом, наглядно просматривается, что мы не только «всеми силами» семью сколачи­ ваем, но и с таким же успехом ее разрушаем. Словно мы и не по­ жали уже ядовитые плоды «общественного» воспитания. При этом обыкновенно ссылаются на то, что семья якобы переходит в некое новое качество. Но разве кричащие факты обездоленности людей говорят о перерождении семьи, а не о ее разрушении? Коварство подобных изысков состоит в том, что происходят они под видом «сколачивания» семьи. В своей суетной поспешности люди, кажется, утратили чутье к обряду, как к живому организму, который за насилие над собой мстит непредсказуемыми социальными бедами. По логике рационалистической, механической, бездуховной об­ ряд — лишь внешняя форма, лишь этикет, лишь «ученические пра­ вила, низшая окраина дальновидного Божьего управления нами» (А. Солженицын). Но оказалось, что он далеко не формальность, что без него нет смысла происходящего. Разве вроде бы тоже фор­ мальные споры вокруг двуперстия и трехперстия не приводили к кровопролитиям? Потому-то с такой последовательностью и оже­ сточением обряд и искоренялся в народе русском, что нес в себе высшее проявление национального своеобразия, духа народного, культуры, нравственности, представлении о добре и зле. Кроме то­ го, обряд хранил представление о нравственности, как говорят спе­ циалисты, выполнял функцию социального контроля, то есть на­ родного понимания ценностей. И разрушение его закономерно вле­ чет за собой, конечно же, во имя пресловутого «прогресса», пере­ смотр морали, представление о добре и зле. Нет обряда, нет этого объективированного нравственного мерила и уже запросто можно добро выдавать за зло, разврат за высшее проявление личной сво­ боды. Но главное — «пересмотр» морали, якобы сковывающей и тормозящей прогресс. «Жизнь не вмещается в рамки, созданные прежними представлениями о добродетели и грехе»,—пишет А. По- леев, затевая дискуссию под рубрикой «Семейный круг» на страни­ цах «Советской культуры». Подобные приверженцы «новой» мора­ ли выдвигают одни и те же, дежурные доводы — семья обуза, не дающая услышать человеку всю «музыку бытия», человек в ней винтик, семья нарушает равенство полов.,,