Сибирские Огни № 010 - 1991

говорить, если не учтено ее национальное своеобразие? Можно ли представить более бесцеремонное отношение к национальному сво­ еобразию народов, предлагая одновременно казахам и русским как образец для обряда низкохудожественную поделку? Мы порой даже не подозреваем того, как тесно нынешнее свя­ зано с прошлым, как оно органичеоки обусловлено и продикто­ вано им. Почему все-таки мы надеваем обручальное кольцо именно на безымянный палец? Таков обычай. Но он имеет свою историю: «Еще древние думали, что на этом пальце носят кольцо, потому что есть внутренняя связь между сердцем и безымянным пальцем, происходящая будто бы оттого, что из сердца к нему идет и им заканчивается какая-то жила» (Ф. Буслаев). Растворилось во вре­ мени поверье, а следы его остались, сохранились, дошли до наших дней, уже ничем не выдавая своего первоначального значения. И мы надеваем кольцо вовсе не потому, что еще древние люди так думали, а в силу нынешнего, стойко сохраняющегося в обществе обычая. Народный обряд — явление традиционное и в то же время творческое, отбирающее из народного опыта все самое ценное, он не допускает пошлости, этической и нравственной неразборчиво­ сти. И здесь мы можем способствовать утверждению тех или иных его элементов. Мы говорим сегодня: «Дворец бракосочетаний», «торжественная регистрация брака», «обряд бракосочетания». И в этих громоздких неуклюжих названиях уже есть какая-то нелов­ кость, бюрократизм, несовместимый с самой природой обря­ да, его творческой стихией. И хотя слово б р а к исконно русское, его «в значении свадьбы нет ни в одном из западных слав, наречий в народном употреблении» (И. Срезневский), это его значение как бы заглушено иным, возникшим позже как недоброкачественные, с изъяном сделанные предметы производства. Да и не встречалось первоначальное значение этого слова в народнопесенном творче­ стве. «Жить в браке» там заменено — «жить по правде». Так по­ чему же мы избегаем, стыдимся, что ли, старинного русского, кра­ сивого и душистого слова свадьба? А почему бы вместо этого гро­ моздкого и угловатого «Дворец бракосочетаний» не назвать «Дво­ рец свадеб»? Или «Дворец торжеств», как назван он, скажем, в Тбилиси?.. Ведь за этими названиями — не простая игра слов, да­ леко не формальные различия. Издавна традиционный русский свадебный обряд состоял из двух, в определенной мере противопоставленных друг другу ча­ стей: официальной, юридической, церковной — венчания, и семей­ ной — веселья, собственно свадьбы. Причем главным, окончатель­ но скрепляющим семейный союз в народе считалась вторая часть, семейная. «Основным актом, окончательно освящающим и закреп­ ляющим брак, всегда считалось «веселье», — справедливо пишет А. Гура. И если по какой-то причине свадьба откладывалась, хотя венчание уже было свершено, молодые находились врозь до соб­ ственно свадебного обряда. Довольно долго сохранялась эта закономерность, к примеру, на Дону. Как известно, здесь долгое время браки и разводы соверша­ лись на Круге: «Казак выходил с женщиной в Круг и, кланяясь друг другу, они говорили: «Будь мне женой» — «Будь мне му­ жем». Впоследствии даже вступавшие в церковный брак должны были предварительно исполнить древний обряд объявления о сво