Сибирские Огни № 010 - 1991

Вспоминается жалоба крепостного крестьянина, героя романа Г. Данилевского «Беглые в Новороссии», который, сетуя товарищу на судьбу и видя в этом оскорбление личного достоинства, гово­ рил: «Повенчали меня с ее дочкой в числе других шести пар, ра­ зом...» ^Понятна его обида. Ведь в свадебном обряде все единично, каждый чин имеет свое значение. Но все «вращается» вокруг мо­ лодых. Они — центр действа, построенного по жизненному подо­ бию. Здесь одно солнце — красна девица, один месяц — добрый молодец. Что же мы стали так нечутки к тому, что было ясно не­ грамотному крестьянину и что понятно, рассматриваемое через природу обряда, его законы бытования? Объяснить это только неким падением нравов наивно. Нравы всегда «падали», а жизнь продолжалась. Свойства обрядов не из­ менились и сегодня, они по-прежнему выполняют роль тех, говоря словами В. Вересаева, русел, «в которые бы могла свободно и лег­ ко устремиться владеющая человеком скорбь или радость». По­ этому, думается, главным в обрядотворчестве сегодня является умение различать извечно присущее обрядам и преходящее в них. То есть дело в общей культуре людей. Не хочу и не могу сказать, что жизнь современных обрядов сводится к возврату к старине, как некому безусловному и универ­ сальному образцу. Но современной обрядовой ситуации свойствен­ ны две крайности: в одних случаях обряд формируется вне вся­ кой связи с традицией, так сказать «внедряется» силой. Другой недостаток в попытках создания нового советского обряда прямо противоположен первому. Предлагается целиком создавать его на традиционной фольклорной основе. Не разделяя этих крайностей, хочу обратить внимание на жесткость наших сегодняшних суж­ дений об обрядах, когда мы абсолютизируем их новизну — созда­ вать, внедрять... Кажется, что нас меньше всего интересует то, ка» кие обряды бытуют сегодня, а иные исследователи продолжают с каким-то упорством и исступлением, отвернувшись от обрядов, ре­ альной жизни, конструировать их «образцы». Публикуемые «рекомендации» и «образцы» рассматриваются обыкновенно как средство, противостоящее церковной обрядовости: «Проведение новых обрядов семейно-индивидуального цикла имело определенную антирелигиозную направленность и значение» (Ю Бромлей). Некоторые авторы оказались настолько озабочен­ ными именно этой — атеистической —стороной обрядотворчества, что забывают о своей главной задаче — представить современный обряд, реально бытующий в народе. И удивительное дело — пока исследователи твердили о религиозности обряда (откуда ему не угрожала опасность), положение изменилось —■ многие молодые люди, не найдя в гражданском обряде ничего привлекательного, обратились к обряду церковному. В современных же обрядах ока­ залось отвергнутым многое, к христианской религии отношения не имеющее, но составляющее самую суть народной поэзии. Справед­ ливо писал в «Ладе» Василий Белов, что «свадебный обряд имеет мощные корни, уходящие в языческие пласть! русского народного быта. Влияние христианства на это народное действо выразилось лишь в некоторой религиозной стилизации». Но в силу постоянно навязываемого по сути антинародного представления о нравствен­ ности и поэзии, оказалась отвергнутой вся обрядовая поэзия, по­ нятая не как народная красота и мудрость, а как пережиток, сви­ детельство былого суеверия народа. Переживал ли еще какой на- ]0 С ибирские огни № 10 2 8 9