Сибирские Огни № 010 - 1991

ный вопрос. Сейчас много говорится и пишется об индивидуальном строительстве, о том, что каждая семья должна иметь квартиру. О том, что старики должны жить рядом с детьми. Моего отца всего этого лишили... И коттеджи, прекрасные коттеджи в центре города сносят...» Увы, это так, сносят до сих пор. Журналистка областной газеты, описавшая этот случай, основную причину трагедии усмотрела в «дефиците человечности» всех и вся, т. е. и чиновников, и просто жителей, в окружении которых жил Бехтольд. Что ж, обвинение справедливое, хоть и достаточно универсальное. Мне кажется, причины здесь более глубоки и многие из них мож­ но конкретизировать. Ведь не родился же этот самый дефицит на голом месте, наверняка имеет он и свой фундамент, и тех людей, которые его когда-то закладывали. Для начала можно было бы задаться вот такими вопросами: что же еще, кроме дефицита чело­ вечности, является мощным орудием в руках административной системы? И не повторится ли старая трагедия, но теперь уже не на Донской, а на какой-нибудь другой улице города? Несколько лет назад мне довелось жить с семьей в частном до­ ме. В то время район, где располагался дом, еще не тревожили чиновники от архитектуры, и жилось нам хоть и не со' .«всеми удоб­ ствами», зато тихо и спокойно. Потом я получил квартиру в много­ этажном доме, но связей со своими бывшими соседями не порывал. И вот однажды в редакции раздался телефонный звонок. Просила о помощи жена моего товарища Наталья Панова, жившая в доб­ ротном особняке по Офицерскому переулку. Была она напугана тем, что до нее дошли слухи, будто околоток, в который попадает и ее дом, будут на днях сносить. Когда я приехал, на усадьбе шли бурные дебаты — собрались ближайшие, воинственно настроенные соседи и обсуждали план отпора чиновному разгулу. Решили пойти на крайность: написать протестующие плакаты, забаррикадировать­ ся и грудью пойти на тракторы, которые пришлют для сноса. — Господи, — чуть не причитала моя знакомая. — Ну совсем, совсем нет никаких прав. Живу в собственном доме и не знаю, что ждет меня через два года. Снесут меня или дадут еще пожить. Я не знаю: сажать мне нынче огород или махнуть на все рукой. И как махнуть-то, если мне надо четверых кормить, маленьких... Я не знаю: чинить мне забор или нет, красить ли фасад и наличники? Я не могу заявить о своем протесте. Меня не спрашивают — со­ гласна ли я, чтобы снесли мой дом. Приходят и сносят. До моих нужд нет никому дела. Вокруг меня создали какой-то ореол част­ ника, которого надо стереть с земли, как кулака. А я такая же, как все, советская гражданка, и я хочу жить так, как мне удобно, как мне по душе. Я не хочу, чтобы кто-то все решал и думал за ме­ ня. Ну как, где, у кого вытребовать мне нормальные человеческие права? Слухи оказались ложными. В горисполкоме мне даже выдали бумажку, что в ближайшие два года в интересующем меня районе никакого сноса строений производиться не будет. И это — все га­ рантии! А как жить дальше? Вот так до конца дней своих оставать­ ся на положении временщиков? 1 «Идут годы, разрушаются дома. В доме 111 (по ул. Декабрь­ ских событий) в третьей квартире давно уже не живут, обвалилась крыша, пришлось людям бросать свое жилье и перебираться на частную квартиру. Мы чувствуем себя временщиками в своем соб­ ственном доме и не можем произвести даже ремонт. Неизвестно,