Сибирские Огни № 010 - 1991

прийти и «логицисты»... Все это свидетельствует не только о том, что любая система человеческого знания включает в себя элементы, не могущие быть обоснованными теоретическими средствами вооб­ ще, но и о том, что без наличия подобного рода элементов не мо­ жет существовать никакая научная система знания»10. Академик Л. Берг (СССР): «Истина в науке — это все то, что целесообразно, что оправдывается и подтверждается опытом в ка­ честве способного служить дальнейшему прогрессу науки. В науке вопрос об истине решается практикой... Польза есть критерий пригодности, а, следовательно, истинно­ сти. Другого способа различать истину человеку не дано... Истина есть полезная фикция, заблуждение — вредная»11. 5. Последнее высказывание как бы суммирует все перед э сказанное по вопросу границ познания в науке, его достоверности и места .самого понятия истины в этом познании. Наука, даже са­ мая теоретическая, всегда глубоко «заземлена» по своим^конеч­ ным целям; она принципиально замкнута в горизонтальной пло­ скости, в ней нет места проблеме истины, как она стоит в религии и философии, а, следовательно, нет и того нерва, которцй только делает жизнь и любую деятельность человека мировоззренчески ос­ мысленной, целенаправленной. Двумерность науки, отсутствие в ней мировоззренческого содержания — этого третьего измерения — делает ее как бы аполитичной, индифферентной в вопросах бы­ тия Бога, истины, смысла жизни, вечности и т. д. Это формально «промежуточное» положение науки в^мировоз^- зренческом отношении не делает ее, однако, реально нейтральной этически и духовно, ибо многие достижения науки используются или могут быть использованы в целях нравственно и ^духовно пря­ мо противоположных. И если роль разума в этической ориентации науки более очевидна, то сложнее обстоит вопрос о его значении в духовной направленности науки. Можно выделить в этом плане три основные негативные тен­ денции в интерпретации и ориентировании науки. Одна из них — так сказать, «нулевой вариант», при котором все вопросы, связан­ ные с духовной и мировоззренческой жизнью человека, и сама проблема истины объявляются ненаучными и псевдовопросами, и, что главное, потому 'не заслуживающими никакого серьезного вни­ мания. Существо этого агностического направления вполне очевид­ но и не требует особого анализа, оно точнее всего выражено в сло­ вах Христа: «Предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (Мф. 8, 22). Вторая тенденция, сколь древняя, столь же и новая, проявляет­ ся в попытке раздвинуть границы познания мира и власти над ним за счет включения в науку элементов магии и мистики. Мистика и магия, хотя и имеют отдельные общие элементы (ир­ рационализм, вера в наличие сверхприродных сил и другие) разли­ чаются между собой характером отношения к Высшему началу и его познанию. Мистика исходит, как правило, из признания Выс­ шего начала. Мистическое познание осуществляется только в состо­ янии экстаза, когда «мистик ощущает себя как целостное Един­ ство»12. И, наконец, для мистика глубоко безразличны все ценности этого мира, он их и не ищет. В магии все не так. Она большей частью далека от признания Бога; в ней совсем не обязателен экстаз; и ее цели исключительно посюсторонни. В этом она, по мнению Фрэзера, даже тождественна с наукой в своих основах. «Когда магия, — пишет он, — является в своей чистой и неизменной форме, она предполагает, что в при