Сибирские Огни № 010 - 1991

— он, густолистный, заглядывает ко мне в комнату, когда я выхожу на балкон подышать под его сенью, клен о чем-то нашептывает мне. Ближе к осени я с грустью замечаю, как крона клена, не сразу, а посте­ пенно, начинает угасать. Поначалу в гуще листвы мелькнет желтый блик, будто солнечный луч мазнул звезднообразный кленовый лист, а вот и ветка пожел­ тела, словно седая прядь в темных кудрях. Позднее клен весь покроется желтой листвой и станет сухо шелестеть на ветру. Еще долго клен будет напоми­ нать о себе: откроешь балконную дверь — и в комна­ ту ворвутся желтые, коричневые, пожухлые листья. Клен растерял свое пышное оперенье. Отгорела осень. Обнаженное дерево беспомощно протягивало корявые, как старческие руки, сучковатые ветви. Но я знаю: придет весна и клен снова зазеленеет, заше­ лестит... Как жаль, что человеку не дано переживать вёс­ ны обновления. Вот она, сибирская жизнь... В предзимье 1914 года наша семья с Дальнего Во­ стока переселилась в Томск, оставив на кладбище оп­ лаканную могилу моего деда, защитника обороны Порт-Артура. Путешествие пугало — этакая даль! Но бабушка — дочь военного, жена военного, мать стар­ шего сына военного — твердо решила: ее младший любимый сын не наденет военный мундир, он станет инженером. «Ближайший» (возьмем это слово в ка­ вычки) технологический институт был в Томске. Вот и отправилось все наше семейство, как представля­ лось, за тридевять земель. Бабушка нашла квартиру ближе к центру, мама — почти на окраине города, на Нечаевской улице (ны­ не — Фрунзе). Ее прельстила огромная, на целый квартал, березовая роща, в которую вела калитка из усадьбы, где мама сняла пятикомнатный особняк. Есть где погулять и порезвиться маленьким детям. Маму пугали жгучие сибирские морозы и свире­ пые метели. Зиму ждали с тревогой. Однажды, проснувшись, она обнаружила в спаль­ не странное как бы свечение. Кинулась к окну. Там, за стеклами, — сплошное мельтешение снежинок,