Сибирские Огни № 009 - 1991

Бирюков сел на табуретку, тихо окликнул: — Степан Осипович... Бкашев медленно поднял веки. Почти полминуты глаза его аб­ солютно ничего не выражали. Затем внезапно взгляд стал осмыс­ ленным, и старик еле слышно проговорил: — Кажись, Игната Бирюкова сын?.. — Его. Антоном меня зовут. — Стало быть, Антон Игнатьевич... — Екашев моргнул. — Доктрр тебя прислал? — Почему доктор?.. — Вчера я говорил ему... Бирюковы — мужики справедливые. ■— Как здоровье, Степан Осипович? — Нету, Бирюков, здоровья... Загибаюсь основательно... — Врачи сделают все возможное, чтобы вылечить. — Поздно хватился. — Давно надо было в больницу обратиться. — Дак... где ж было время взять... Хозяйство, будь оно нелад­ но, в доску замотало. Да и Торопуня меня с панталыку сбил... Ишшо весной прооил его: «Свези, Cepera, в больницу — задыхать­ ся чего-то стал». А он в ответ: «Теперь, дядька Степан, такой указ издан, чтобы не лечить престарелых граждан. Как узнают, что ты пенсионер, сразу укол в задницу и — на удобрение»... — Тропынин глупо посмеялся над вами. — Теперь понимаю — доктор мне правду обсказал... А тогда поверил торопуниноким словам. Пользы государству от пенсионе­ ров на самом деле никакой нет... Зачем на них казенные деньги тратить... Антон намеренно не начинал интересующий его разговор. Ждал, когда Екашев заговорит сам, но тот словно и не собирался «испо­ ведоваться». Пришлось осторожно намекнуть: — Что вы, Степан Осипович, вчера Бирюковых вспоминали? Екашев ответил не сразу. Он как будто не мог набраться реши­ мости. Наконец все-таки решился: — Суровые в вашем роду мужики, но справедливые... Твой дед Матвей моего папашу от раскулачивания спас. И отца твоего, Иг­ ната, я уважаю. За вою колхозную жизнь ни разу Игнат меня не обидел, ни единой копейкой не обсчитал... — Глаза Екашева зату­ манились, вроде он пытался что-то вспомнить. — Мы ж с Игна­ том вместе росли. Только по-разному наши жизни сложились... Па­ паша мне после маломальской грамоты запретил дальше учиться, с малолетства, как щенка, натаскивал в хозяйстве спину гнуть... С той поры присох я к земле... Теперь вот загибаюсь.. В палату вошла молоденькая медсестра. Извинившись перед Бирюковым, отсыпала из коричневого флакончика три таблетки и, подождав, пока Екашев запьет их, удалилась. Проводив взглядом медсестру, старик озабоченно спросил: