Сибирские Огни № 009 - 1991

ржавчины и масляным пятнам на мешковине, в ней долгое время хранился винтовочный обрез. Металлическая оковка с торца при­ клада оставила четкий ржавый след, будто печать. Поддерживая мешковину на вытянутых перед собой ладонях, словно полотенце, приготовленное под хлеб-соль, Кротов показал ее понятым: — Прошу определить, что здесь пропечаталось? Два молчаливых колхозника переглянулись друг с другом. Один из них пожал плечами: — Кажется, ружейный приклад... — Не кажется, а точно — приклад, — подтвердил другой. Кротов повернулся к бригадиру: — Вы, товарищ депутат сельского Совета, как полагаете? — Чего тут полагать, Михаил Федорович, — хмуро ответил бригадир. — Обрез был завернут. — А ты, Степан, что по этому поводу скажешь? — обратился Кротов к Бкашеву. Тот, обхватив руками живот, какое-то время молчал, как оне­ мевший. Потом глаза его тревожно забегали, словно он хотел оп­ ределить — кто же это из присутствующих так крепко ударил исподтишка?.. И вдруг, сморщась, заплакал: — Чего привязались?.. Пасечник тряпку оставил, ружье с обре­ занным дулом приносил... Бирюков решил, что настало время брать инициативу в свои руки. — Зачем Репьев принес к вам это ружье? — спросил он Бка: шева. — Собачка Лукьянова повадилась куриные яйца в гнезде унич­ тожать. Гринька прикончил ее, чтоб не пакостила. Дед Лукьян Хлудневский возмутился: — Ой, воду мутишь, Степан! Ой, мутишь! Мой Букет отро­ дясь не трогал сырых яичек. — В своем доме, может, и не трогал, а по чужим дворам давно пакостил. — Брешешь, Степан! — Сам ты брехун... — Куда дели убитую собаку? — останавливая назревающую перебранку, спросил Антон. Екашев показал на роющихся в навозе кур: — Там где-то пасечник закопал. — Ружье куда дел? — С собой ночью унес. — А золотой крест Репьев не предлагал вам купить? Ноги Бкашева обмякли. С трудом удерживаясь за дверной ко­ сяк, он уставился на Бирюкова непонимающим взглядом: —- Какой крест? — Золотой, с распятием.