Сибирские Огни № 009 - 1991

— Изъято при задержании... Антон прочитал на тыльной стороне часов гравировку «Васе в день 17-летия от мамы», показал надпись Цветкову и спросил: — Мамин подарок отдал другу? Пока вконец растерянный Цветков собирался с мыслями, под­ наторевший в следственных делах Воронкин быстро заговорил: — Погорели, Васек, мы с магазином. Раскалывайся чистосер­ дечно — от этого облегчение на суде выйдет. А мокруху насчет Ирки, извини-подвинься, я ни за какие гроши на себя не возьму!.. — Уведи его, — сказал Голубеву Бирюков. — Гражданин начальник! Все откровенно расскажу! Воронкин отшатнулся от Голубева, но Слава опять взял, его под руку: — После расскажешь, после... — Это Васек оглушил сторожа в Заречном! — успел все-таки крикнуть Валера. Антон посмотрел на подавленного Цветкова: — Такие вот пироги получаются... Такая-то, с позволения ска­ зать, «солидарность» уголовников. Каждый за свою шкуру дрожит. — Не убивал я Ирину, — еле слышно проговорил Вася. Бирюков почувствовал усталость и не стал скрывать этого. Вздохнув, он облокотился на стол: — Вот что, Цветков. Только что ты голословно отрицал почти все факты. Прикажешь верить теперь? Нет. Соберись, дружок, с мыслями и, когда решишься на откровенность, позови меня. Антон набрал номер изолятора временного содержания. Через минуту после звонка в кабинет вошел конвоир. Оставшись один, Бирюков глубоко задумался. Мысли прервал звонок телефона. — Ну, что с Васей? — спросил следователь Лимакин. — Битый час толкли воду. — Можешь быстренько. ко мне прийти? Посоветоваться надо. Фарфоров, оказывается, действительно приезжал сюда в тот вечер, когда погибла Крыловецкая. И бриллиантовый перстень у нее с зо­ лотым кольцом забрал. Вот они, эти украшения, передо мной на столе лежат, а Фарфоров с тещей — в коридоре. Я приостановил допрос. — Иду, — сказал Бирюков. Солнечная с утра погода начинала портиться. Небо густо за- курчавело темными облаками, пухнущими у горизонта в предгро­ зовые сгустки. Ветер закручивал на асфальте дорожную пыль, по­ рывисто трепал верхушки деревьев. Отворачиваясь от пыльных за­ рядов, Бирюков вошел в тихий коридорчик районной прокуратуры. У кабинета Лимакина молча сидели со скорбными лицами Алла Константиновна и Фарфоров. Когда Антон поравнялся с ними, Фарфоров, нервно дернув плечом, растерянно заговорил: — Поверьте, я не виноват в такой мере...