Сибирские Огни № 009 - 1991

— Подожди делать выводы. Иду к тебе... Не успел Бирюков подняться из-за стола, как в кабинет вошли бородатый Фарфоров и худенькая, с заплаканными глазами жен­ щина в темном платье. *“ Алла Константиновна... По моей телеграмме из Ялты верну­ лась, — тихо проговорил Вадим Алексеевич, виновато кашлянул и, как будто Антон сам не мог догадаться, добавил: ~~ Мама Ирины... С неожиданным облегчением Бирюков вдруг подумал, что на этот раз избавлен от неприятной необходимости сообщать траги­ ческую весть — о смерти дочери Крыловецкая уже знала. Антон посмотрел на Аллу Константиновну и невольно отметил, насколько сильно погибшая дочь походила на нее. Такая же короткая при­ ческа, те же мягкие черты лица, тот же подбородок и даже тени под глазами казались одинаковыми, с той лишь разницей, что у дочери они были наведены искусственно, а у матери — от безыс­ ходного горя. Заметив на себе взгляд, Алла Константиновна срыва­ ющимся голосом чуть слышно спросила; — Как это произошло? — К сожалению, пока не могу сообщить подробностей. Обстоя­ тельства смерти Ирины еще выясняются, — ответил Бирюков. — Почему расследование ведет уголовный розыск? Ирина со­ вершила преступление? — Дело в производстве у следователя прокуратуры. Мы, как водится, ему помогаем. — Ирина замешана в чем-то серьезном? — Многое непонятно. — Бирюков посмотрел на сутулящегося Фарфорова. — Вадим Алексеевич, к сожалению, некоторые по­ ступки Ирины объяснить не смог. Может быть, вы внесете какую-то ясность... Алла Константиновна медленно раскрыла черную дамскую су­ мочку, вынула из нее распечатанный почтовый конверт и подала Бирюкову: __ з а день до страшной телеграммы Вадима Алексеевича мне в ЯлтУ пришло письмо от Ирины... Прочтите, после кое-что поста­ раюсь объяснить. Антон развернул тетрадный лист, исписанный с обеих сторон красивым разборчивым почерком: «Дорогая мамуля! Приближается мое девятнадцатилетие, а ря­ дом — ни тебя, ни бородатого Фарфорова, ни подруг. Все меня бросили. Даже с Лелькой К. на днях окончательно разругалась. Она, дура, по-черному завидует мне и не подозревает своим кури­ ным умом, что мое «счастье» страшно жестокое. Ты, конечно, ус­ мехнешься и не поверишь в искренность этого письма — слишком много я тебе врала. Но, клянусь всеми святыми, на сей раз ни ка­ пельки не вру. За последнюю неделю часто вспоминала слезы, ко*