Сибирские Огни № 009 - 1991

— Вчерашним утром пасечник в мастерскую заходил. — Зачем? — Чего-то с Козаченкой толковал. — Что именно? — Навроде про тележное колесо разговор вели. Не знаю, на чем столковались. — Репьев предлагал колесо цыганам? — Так навроде. — А цыганочку Розу знаете? — Знаю. — Она не родня Козаченко? — Сестра. Миколай ¡Николаевич в строгости ее содержит, а Розка подолом так и крутит. Кузнец заметно успокоился, однако лицо его по-прежнему каза­ лось напряженным. Задав еще несколько вопросов и не получив в ответ ничего существенного, Голубев закончил писать протокол и предложил кузнецу расписаться. Тот с неохотой вывел в нужных местах неразборчивые закорючки, правой рукой сделал перед грудью замысловатое движение, вроде бы перекрестился, и по­ спешно вышел из кабинета. — Верующий он, что ли? — спросил Голубев бригадира. — Есть у Федора Степановича такая слабость. Библию почти наизусть помнит, церковные посты соблюдает... — Гвоздарев усмех­ нулся. — Любопытная штука с религией получается. Взять, к при­ меру, того же Половникова. Всю сознательную жизнь при Совет­ ской власти прожил, а в бога верит. Поддался с молодости рели­ гиозной мамаше. Понимаете, даже семьи собственной не завел, бо­ былем живет, с домашним хозяйством один управляется. Но му­ жик честный до беспредельности. — Странный какой-то... — Голубев помолчал. — Каждое слово из него клещами вытягивать надо. Кажется, что-то он недогова­ ривает. — Недоговорить Федор Степанович может, но соврать — ни­ когда. Великим грехом ложь считает. — Гвоздарев мельком взгля­ нул на часы: — Ого! Придется вам заночевать у меня, гостиницы в Серебровке нет. — Я обещал Кротову. Не беспокойтесь. — До кротовской усадьбы дальше, чем до моей. — Разговор у меня с участковым. — Это другое дело, — пробасил бригадир. Серебровка, погруженная в осеннюю темень, тихо засыпала, В доме участкового светились только два окна. Кротов в старомод­ ных очках с тонкими металлическими дужками, сидя за кухонным столом, читал газету. — Думал, уж не придете... —- сказал он Голубеву. — Семья спит, сам ужином угощать буду, — и несуетливо стал разогре