Сибирские Огни № 008 - 1991

— Могу! Могу! — закричал он, но тут же спохватился и пони­ зил голос. Однако злого накала в нем не унял. — Ты же могла его выпустить, ты же святая, а я — грешник! Я охранник! Хочешь все знать, всю правду? Слушай, только хорошо слушай! Я жить хотел по-человечески и в охранники потому пошел. Людей убивать научил­ ся. Я чем угодно убить могу: рукой, проволокой, бутылкой — на­ повал! — Павел, опомнись! — взмолилась Соломея. — Нет уж, слушай, знай, почему я прощать не умею. У меня тоже папа с мамой имелись, и дом имелся в деревне. И в один день — прахом! Меня, мальчишку, в город, в твердозаданцы. На вечный страх, что в лишенцах окажусь. Помнишь певцов? Так вот они в лагерь угодили, потому что Фрося под активиста не легла. Махом в бушлаты переодели. А я... — Тут он встал на колени, и на коленях продолжал говорить, испытывая сладкое удовольствие, что говорит то, о чем всегда молчал: — Я одно понял—-если зазе­ ваешься, затопчут. Сила нужна. В охранники я еще и за силой по­ шел. Хозяйка, Леля, она знала, что делала, стерва,_ чтоб ей... Смотры устраивала, норматив не выполнишь — вылетай. А еще знаешь, что она делала? — Не знаю, не хочу знать, замолчи! — Да уж нет, слушай, ты же святая! Она мужиков особых искала, а мы их брали. Везли в эту комнату. Знаешь, что она с ними вытворяла?! — И ты... — И я ! Доставлял мужиков и все видел —- жить хотелось. Тер­ пел. Знаешь, как у нас люди.исчезают? Очень просто! Два укола в задницу — и в дурдом! Она каждый год по новой комнате заво­ дила. Старую засыпали, а новую рыли. Эту тоже приказала засы­ пать, я для себя оставил, на крайний случай. Но я сегодня с ней расплатился, я ей такой подарок подсунул... ей лучше теперь самбй повеситься. — Павел, замолчи! — Она, прораба одного велела затащить, да времени не хвати­ ло, а пленка у меня осталась. Вот я ее и подсунул, кому следует. Хоть чужими руками, да расплачусь, сполна. Да, такой я, такой! Душегуб! Знаешь, сколько жизней на мне?! Я почему за тобой по­ шел? Увидел, что ты по какому-то другому закону живешь. Пер­ вый раз тацого человека встретил. Ты можешь простить, а я не прощу, я их душить буду. Всех подряд! Только бы вырваться. — А если Дюймовочка такой же несчастный, как ты? Значит, ты будешь душить таких же несчастных, как сам? Павел засопел и ответил с жесткой уверенностью: — Все равно. Все равно душить буду. — Тебе молиться надо. Молиться и прощенье вымаливать. — За что? За то, что меня из дома парнишкой выбросили? Так почему у меня за это прощенья не просят? Знаю, что веришь. А я не верю! Не верю! Как же верить, если человека до зверя опуска­ ют? Объясни! А, не надо, я сам знаю. В маленькое, квадратное оконце чердака сочился синий рассвет. От света чердак становился просторней, проступали из темноты самые дальние углы, Павел подошел к оконцу, долго выглядывал что-то, увидев, подозвал Соломею. — Смотри. Внизу, во внутреннем дворе здания, на шестиугольной тщатель­ но вычищенной площадке, стояли люди в одинаковых серых хала­ тах и в таких же одинаковых серых беретах. Стояли в шеренгах, 3 Сибирские огни № 8 65