Сибирские Огни № 008 - 1991

— Пусть поют. А я уж думал, и не встречу их больше. Ладно, пошли. По тропинке они выбрались на окраину свалки. Долго переле­ зали через толстые трубы. Железо парило, горячее, оно жгло ла­ дони и колени. Трубы замыкались в отдельные системы, и, когда казалось, что уже выбрались из хитрого лабиринта, как тут же, через десять—пятнадцать шагов, возникал другой. Соломен совсем обессилела. Потеряла туфель, разыскивать его в темноте не стали, и теперь ногу, почти голую, в одном капроне, то опаливало жаром трубы, то студило режущим, земляным холодом. Большущий пид­ жак, который Павел сдернул с Дюймовочки, когда они уходили из бывшего цирка, то и дело распахивался, легонькое платье ни­ сколько не грело, и Соломея дрожала, едва сдерживая противное чаканье зубов. Павел же не давал передыху, тащил, цепко ухва­ тив за руку, ругался, спотыкаясь в темноте, и время от времени успокаивал: «Скоро, скоро уже, потерпи...» Наконец-то трубные лабиринты кончились. По правую руку вы­ ступили приземистые, без единого огонька, здания, обнесенные сплошной оградой. Тонкие, железные прутья с остро заточенными концами высоко торчали над землей. Павел резко свернул к ним. — Стой здесь, я сейчас. Соломея прислонилась к ограде. Ноги ее не держали, и она, шурша пиджаком по железным прутьям, сползла на землю, легла, свернувшись калачиком, прямо в стылую мокреть. Ей все стало безразличным. Единственное, что еще удерживало от полного оту­ пения, так это песня. Она осталась, звучала в памяти и так ладно, дружно складывайась на два голоса, что от нее невозможно было избавиться. С трудом размыкая негнушиеся губы,^ Соломея шеп­ тала: «Уж ты сыт ли, не сыт — в печаль не вдавайся...» Задремы­ вая, плавно опускаясь в обессиленное забытье, она увидела узкую дорогу, поросшую травой между зелеными колеями, белый берез­ няк по обе стороны, и широкие солнечные полосы, лежащие на траве и на колеях. Под босыми ногами — тепло. Саму себя уви­ дела Соломея на этой заброшенной дороге. Но видение тут же заслонилось электрическим неживым светом, и она оказалась в нем голой, ничем и никем, не защищенная. Вокруг же толпились клиенты — все на одно лицо — тянули руки, хватали ее, и от пальцев, ладоней, слюнявых губ оставались слякотные пятна. Они покрывали ее от макушки до пяток. Ни единого просвета на теле. Кольцо клиентов смыкалось тесней... — Вставай, что же ты, прямо на земле, простынешь... •— Голос Павла доходил туго, и Соломея не отозвалась. Тогда он взял ее на руки и понес, прижимая к себе, как носят и прижимают ма­ леньких ребятишек. Недалеко от железной ограды виднелся распахнутый люк, уводящий в неизвестную глубину. Из его раскрытого зева несло запахом нечистот. Павел опустил Соломею на землю, пошлепал по щекам, приводя в чувство, и, когда увидел, что она без поддержки стоит на ногах, нырнул в люк. — Спускайся, я держу. Безропотно подчиняясь, Соломея стала спускаться следом. Ду­ шил нестерпимый вонючий запах, и от задушья она окончательно очнулась. Зажала рот, притиснулась к скользкой стене. Сверху тюкали, гулко отдаваясь в тесном пространстве, тяжелые капли. Чавкала под ногами густая жижа. Павел потащил Соломею по узкому тоннелю, снова они перелазили через мокрые трубы, брели по воде и по грязи. Постепенно, загибаясь в сторону, тоннель ста-