Сибирские Огни № 008 - 1991

...Походив по Усть-Куде, мы завернули на чай к родственнику Алексея Васильевича, где опять же говорили о деревне, о ее про­ шлом, нынешнем и, конечно же, поминали и народную песню. На­ чали разговор о неперспективных деревнях, какой становится род­ ная писателю Усть-Куда. Но мне подумалось, что и перспектив­ ные мало порой несут радости. Еще недавно по таким большим деревням пьяная молодежь шарашилась по улицам до темна, сши­ бала возле магазина рубли на выпивку, а по ночам, залив шары, как у нас на деревне говорят, носились угорело на свирепо реву­ щих мотоциклах. Страдали и страдают жители от этих «юных мо­ тоциклистов», а матерые шофера, пристегивая матерки, злобно об­ зывают их смертниками, дорожной напастью. А вот, как еще в пя­ тидесятые годы, с тихими задушевными песнями не ходят... — Деревня ушла с улицы в дом, в жилище, к коврам, мягким креслам и диванам, к телевизору... Есть во многих селах Приан- гарья хорошие клубы, даже дворцами называются, но в них пусто, нет жизни, книги в пыли. Вместо трех сотен стульев сиротски сби­ лись в кучу тридцать, и приходят смотреть фильмы шалуны-под­ ростки; не смотреть, а потолкаться, посшибать друг у друга шап­ ки. Взрослая молодежь не ходит в клуб, не гуляет с гитарой или гармонью по улице, потому что она гостья тут. Парни и девушки напелись и нагулялись в городе, а в деревне... а в деревне затем, чтобы навестить родителей, бабушек и дедушек. Но это еще лад­ но, а то и просто, запастись мяском, вареньем, соленьем... Груст­ но, погасли в деревне балалайка и гармонь, испелись и не сочиня­ ются больше частушки, ушли с улицы разнообразные игры, забы­ лись коллективные выходы на берег реки, в лес, в луга. О хорово­ дах помнят только древние старухи. Какое огромное количество проголосных знала раньше деревня, и звенели они не только в праздники, а й в поле, в горячую пору сенокоса, жатвы, полотья... — Да, хороводы помнят только древние старухи, — согласился я тогда. — Стыд и срам' на головы молодых русских, которые, не говоря уж о хороводах, песен-то своих стали брезговать. Моло­ дежь в сотнях поколений до нынешних времен пела свои народные песни, а тут — на тебе, и от песен, и от предков — от всего род­ ного, исконного отвернулась, жадно всматриваясь в отбросы запад­ ной культуры. — Всякий труд спорился под песню, — говорил Алексей Василь­ евич. — Только от серпа, только сложат парни и девки «кресты» из суслонов хлеба, едва, утомленные, затащатся йа телеги — и де­ сять верст от поля до дома поют и поют одну песню за другой... Нынче деревня тиха... Сугробы да прясла, да серые шиферные кры­ ши, да крашеные дома, а людей нету. И ведь при этом люди-то живут куда богаче прежнего — вот бы повод и условия для ве­ селья. Есть машины и мотоциклы чуть не в каждом дворе. Одева­ ются — не отличишь от городских и разговаривать стали по-город- скому, потому, может быть, что родился стыд говорить по-дере­ венски... Тут слова писателя в моем сознании злобно заглушились дис­ котечным ревом; скрежещущие и бухающие звуки рока, убогие слова песенки, пропетой на исковерканном русском языке, глумли­ во и гундосо — так теперь модно; толпа скачущих подростков, и посередине один — кажет цирковой брейк. Тела в корчах, лица в судороге, точно после ядерного взрыва, глаза наркотически пусты и бездумны... Страшно... и жалко, бедных, будто какой-то сатанин­ ской волей согнали их в стада и велели выделывать непотребное, гадкое, обезьянье...