Сибирские Огни № 008 - 1991

" Когда мы с Алексеем Васильевичем ехали зимней дорогой по Усть-Кудинокой земле, то останавливались, и писатель показывал то место, где располагалась коммуна. Там, где теперь вдоль реки народился перелесочек, взошел густой кустарник, стояла коммуна; понизу, в пойме реки шли ее поля, а по гряде сухих увалов — ху­ дородные земли для крестьян-единоличников. И председательство­ вал в коммуне одно время родной брат Алексея Васильевича — грамотный, но молодой еще, зеленый, для которого таким непо­ сильным ярмом оказалась коммуна, что диву можно даться — как еще выжил паренек. Оглядевшись, повздыхав, мы снова сели в машину и тронулись в сторону деревни, и помню, в ушах моих, народившись как бы против воли, заполошно звенела ходовая во времена «котлованов» и «ювенильных морей», в пору «чевенгуров», заполошная песня: Наш паровоз вперед лети, В коммуне остановка, Иного нет у нас пути, В руках у нас винтовка... Да, конечно, с винтовкой иного пути уж не было... Много пережив на этом самом «летящем пути», насмотревшись всякого, Алексей Васильевич, тем не менее, не озлобился сердцем, не зачерствел душой, сохранив какую-то детскую, улыбчивую доб­ роту. И это подтвердит всякий родной и близкий писателя, всякий собрат по перу, поклонно и ученически относящийся к Алексею Ва­ сильевичу. Вот слова Василия Козлова, поэта, редактора альмана­ ха «Сибирь», в котором за последние годы было сразу опублико­ вано три повести Зверева: — Когда я говорю или думаю об Алексее Васильевиче Звереве, мне всегда отрадно, что в этом человеке воплотились так стройно, крепко черты, как мне кажется, русского крестьянина. А крестья­ нин был нетороплив, немногословен; если говорил слово, то был меток в слове, и всегда у него оставалось светлое виденье мира, всегда жила надежда... Вот и у Алексея Васильевича... Сейчас, когда преобладает в печати и вообще в жизни какой-то мрачный взгляд на жизнь, у него же в произведениях, даже касающихся мрачных страниц нашей истории, трагических страниц, остается место для света и даже вот последняя повесть, которая опублико­ вана в альманахе «Сибирь», — она говорит о годах репрессий — и там есть место для человеческого тепла, для любви... Безжалостному времени, а вернее безжалостным творителям его, мало было того, что человек бился в лихолетье «великой» и кровавой ломки, оно ему преподнесло и войну... Во второй год ее Алексей Васильевич окончил Военно-минометное училище, и воевал в 4-й гвардейской танковой армии минометчиком, вначале коман­ диром огневого взвода, затем командиром взводоуправления бата­ реи, после командиром взводоуправления полка. Участвовал в Курско-Орловском сражении и в освобождении Правобережной Украины. В 1944 году был ранен, тяжело ранен, и до конца войны находился на излечении. Впрочем, это излечение не кончилось и по сей день, и поныне болят старые раны, как болит и душа. -— Война — штука отвратительная и тяжкая, — вздыхал Алек­ сей Васильевич, — но она порождает великое братство и товари­ щество, и от этого до боли щемит сердце и бросает в тоску и в слезу, когда уходит из жизни твой военный друг... Дикость войны,