Сибирские Огни № 008 - 1991

— режим работы предприятия устанавливать по желанию тру­ дящихся, не изменяя годового баланса рабочего времени; — разрешить предприятию продажу сверхпланового угля на внешнем рынке иЛи оплачивать его в валюте государством; — при стопроцентном госзаказе обеспечивать население гррода продовольственными и промышленными товарами полностью из госресурсов. Шахтеры «Бирюлинской» в случае невыполнения требований до 1 марта 1991 года оставляют за собой право объявить забастовку». Читатель имеет возможность сам определить выполнимость эко­ номических и наличие политических требований в этом заявлении. Как видим, о политике ни слова. Тогда еще мало кто осознавал, что в условиях нашей страны начала 1991 года любое экономиче­ ское требование немедленно становилось политическим. Правы, ко­ нечно, были те, кто говорил, что забастовка не причина, а след­ ствие, но следствие это оказалось в свою очередь очень веской причиной. В этом пришлось убедиться весьма скоро. В Кузбассе началось то, чего следовало ожидать и что было подготовлено героическими усилиями как командой Голикова на месте, так и союзным правительством в Москве. Семена забастов­ ки марта 1991 года были брошены еще в июле 1989-го, когда был подписан согласительный документ между московской комиссией и представителями стачкомов. «Высокие гости», поминутно бегая к телефону — советоваться с центром, — откровенно считали своим долгом как можно скорее утихомирить разбушевавшихся и за­ гнать их обратно в забои. При этом брались на себя обязательства заведомо невыполнимые и даже бессмысленные — срабатывал сте­ реотип мышления застойных лет, согласно которому важно было дать обещание, не озадачивая себя его выполнением. Так была заложена бомба замедленного действия, которая и взорвалась в урочное время. Были ли у шахтеров Кузбасса основания возмущаться союзным правительством? Еще какие! И никто не думал о том, что к нача­ лу 1991 года правительство было уже новое, с совершенно мизер­ ными возможностями отвечать на экономические требования. Главное же заключалось в том, что у шахтеров не только стра­ ны, но даже и одного бассейна не могло быть единых экономиче­ ских требований кардинального характера. Если Кузбасс еще хоть как-то мог рассуждать о региональном хозрасчете (эта идея, как основная, витала летом 1989-го), то Донбасоу при таком повороте оставалось только закрыться — никакая цена на уголь не может покрыть расходы на его добычу там. Д а и в самом Кузбассе не на всех угольных предприятиях оди­ наковая обстановка. Так в согласительный протокол лета 1989-го попала строка о полной юридической и экономической самостоя­ тельности шахт. Когда же это положение стали претворять в жизнь, выяснилось, что в одиночку мало кто сможет выжить — одна шахта рентабельная и при существующих ценах, другая не «выплывет» даже если «задрать» цену на уголь до такой высоты, что его никто не возьмет — при подобном варианте самостоятель­ ности каждый начнет биться сам за себя и более сильный конку­ рент демпинговыми ценами «придушит» более слабого. А что озна­ чает сегодня для небольшого шахтерского городка, как, скажем, Анжеро-Судженск, банкротство и закрытие любой шахты? Катаст­ рофа — другого слова и искать не надо.