Сибирские Огни № 008 - 1991

— Ешь. Первая, она самая сладкая. Соломея хрустела морковкой, а он сидел и смотрел. Так смот­ рят обычно дети, когда открывают в мире раньше им неизвестное. Под утро Соломея снова проснулась на диване и увидела Павла на прежнем месте. Она хотела его расспросить, узнать что-ни­ будь о его жизни, но он по-звериному вскинул руку и не дал рас­ крыть рта. — Не спрашивай. Про меня знать не надо, а про тебя я все знаю. Больше она его ни о чем не спрашивала. Павел надолго пропадал, вновь появлялся, приносил яблоко или морковку и просил, чтобы она ела при нем. В иной вечер за­ казывал вино в номер, тихо и не спеша напивался, ложился на пол, подолгу смотрел в потолок открытыми глазами. Пьяный про­ сил об одном — положи на лоб руку. Она опускалась на колени, осторожно прислоняла к потному лбу свою сухую ладонь и неслышно плакала. Ладонью ощущала, как бьется в Павле и не находит выхода острая боль. Догадыва­ лась, как он устал жить с этой болью, плакала еще безутешней от бессилия, что ничем не может помочь. Она могла лишь на корот­ кое время утишить боль, когда это удавалось, Павел сразу же засыпал, испуганно вздрагивая во сне. Где он, Павел? Слышит ли ее? А если слышит, придет ли? Она хотела вслух произнести его имя и нарушить тупое без­ молвие, но язык разбух, едва помещаясь во рту, и сухо царапал нёбо. Имя не произносилось. Зато возник слева, на уровне плеча, вкрадчивый, скребущийся звук, неожиданно резко клацнул металл. Следом застукали каб­ луки, пахнуло дорогими духами, Соломея догадалась,_ что это Элеонора. Скосила глаза, но вместо Элеоноры над ней возникло красное лицо Дюймовочки. Нос его шевелился, рыжие волосы на голове вздрагивали. Дюймовочка выставил толстый, кривой па­ лец и стал водить им над Соломеей. Она невольно следила за пальцем, и глазные щели Дюймовочки раскрывались шире и шире- — Жива-а-а-я...— ошарашенно протянул он.— Хозяйка, глянь, живая она! Да как же! Доза-то на быка была! Жива-а-а-я... Ощутимей нанесло дорогими духами, зашуршала материя, над Соломеей согнулась Элеонора. Она тоже была удивлена. — Руська, ты меня слышишь? Соломея не отозвалась — она забыла свою кличку. Ждала, что ее назовут настоящим именем. Элеонора не назвала. Спросила еще раз. — Слышит она, хозяйка, слышит. Вон, гляделками шевелит. Надо же — доза-то на быка! — Еще раз перепутаешь — выкину1 Мне трупы не нужны. По­ нял? Дюймовочка кивал головой, на шее у него складывались коль­ ца жира. — Не трогай ее. Вызови медкомиссию, пусть в чувство приво­ дят. Разговаривать завтра буду, сама. Устукали каблуки Элеоноры, прошаркал следом за ней Дюймо­ вочка. Клацнул металл, скребущийся звук истончился на нет, уступая место глухой тишине. «Доза... медкомиссия, живая... он так удивился, что я живая, значит, я должна была умереть? Но меня же никто не убивал. Доза, доза...» Реденькая пелена заколебалась над провалом памя-