Сибирские Огни № 008 - 1991

В тот же вечер пришел в публичный дом я оказался у Руськи в номере, И все равно не поверил. А чудес не бывает. Ветер взметывает и переносит людей в же­ ланное место и в прожитую жизнь только в мечтаниях. Потому и лежал Павел, ничком привалившись к капоту, впитывал через куртку железный холод, а мимо — проклятые! — та шились авто­ бусы, шлепая в выбоинах колесами, светясь надоевшей своей оран- жевостыо. Но ведь когда-то же они проедут?! Проедут, проедут, успокаивал себя Павел, немного уже оста­ лось- Сейчас, скоро. Последний мигнет задними габаритами, крас­ ный на светофоре сменится зеленым и — рука не подведет, хватка есть, и вытащит он Соломею, чего бы ни стоило. «Спеши, Павел, спеши...» — зашептал над ухом Юродивый, и шепот его на этот раз звучал торопливей, требовательней, подтал­ кивал сесть за руль и погнать машину в промежуток между авто­ бусами. Но Павел сдержался. Юродивый встал перед глазами, как въяве: поблескивала мок­ рая борода, позвякивала цепь, неистово горели глаза. Он вселял страх. Недаром же Леля так его испугалась. — Это же чудовище! Самое настоящее! — вскрикивала она в машине, когда ехали от «Свободы» домой. Хватала Павла за ру­ ку и вонзала ему глубоко в кожу острые ноготки. — Откуда он взялся? Что он тебе говорил? Ну? Павел подумал, что Леля точно такой же человек, как и он, как Соломея, как сотни других, она должна его понять. Он пере­ дал слова Юродивого и рассказал, что за ними кроется Рассказал без утайки, как увидел Соломею в церкви, как нашел ее после в публичном доме и как до сих пор не верит, что она проститутка. Еще поведал, что у Соломен большой долг и угроза, о которой шепнул Юродивый, наверняка связана с этим долгом. — Ты любишь ее? — удивилась Леля. — У меня никого нет, кроме Соломен. Я всю жизнь жил один и ничего не боялся. А теперь боюсь — за нее. Леля разжала пальцы, и на руке Павла остались глубокие вмятины — ровно пять. Он подумал, что она хочет поправить при­ ческу или надеть перчатку, но Леля закрыла лицо ладонями, и он услышал1 что она всхлипывает. И то, что Леля плакала, было уди­ вительней появления Юродивого. Павел молчал, боялся потрево­ жить ее неосторожным движением. А Леля по-девчоночьи швыр- кала носом, ладонями вытирала слезы и размазывала по щекам черную тушь с ресниц. «Все мы люди, —- говорил самому себе Павел. — Мы все оди­ наковы, хоть и поделили нас. И потому, что мы — люди, горе од­ ного аукается в другом». Леля обернулась и снова ухватила его за руку. — Я вам помогу, дам денег, — заторопилась она. — Вы упла­ тите долг и будете жить у нас. Я скажу мужу — он согласится. А сейчас... сейчас бери машину и езжай за ней. Выручай, как хо­ чешь — я все улажу. Павел лежал на холодном капоте, ждал, когда проползет по­ следний автобус, и готовился к худшему, что могло с ним и Соло- меей случиться. Может, сегодня... может, завтра... Сроки неведо­ мы. Но, что бы ни случилось, он никогда больше не даст воли до сих пор неизжитой детской привычке: мечтать, уповая на лучшее. В этом городе, в этой жизни надеяться на людей нельзя.