Сибирские Огни № 008 - 1991

ял, прислушиваясь к ночному городу, в котором властвовал ве­ тер. Доносились гудки машин, слышался недалекий шум поезда, звякала-стукала жестяная пластина, гонимая ветром по улице. Над всей этой суетой измаянного города, уходящего в тяжкий сон, горели кресты и купола храма. Юродивый подошел к нему вплот­ ную, прислонился щекой к теплому, старому камню. Он помнил его и камень его помнил. — Все повторяется, все повторяется... — шептал Юродивый и незольно закрывал глаза, будто уходил в забытье. Но это не бы­ ло забытьем, это была явь прошлой жизни, которая иногда раз­ ворачивалась перед ним. ...Тогда он еще не носил этого имени — Юродивый. Его звали Володей, а в семье — Володенькой. — Володенька, Володенька, — упрашивала мать, хватая его за жесткий рукав гимназической шинели. — Не отходи от меня, ни­ куда не отходи... Слышишь? — Ну что ты, мамочка, я же рядом. Не беспокойся, я его усыплю. Он подошел к молодой женщине, сидящей у церковной стены с ребенком на руках. Ребенок уже охрип от крика, бессильно икал. На маленьком лбу надувались голубые жилы. Володя взял его из усталых рук женщины, покачал, тихонько дуя ему в лицо, и ребе­ нок уснул. — Спасибо вам, — сказала женщина, пытаясь улыбнуться ис­ кусанными в кровь губами. — У него зубки режутся, а я совсем обессилела. Когда же кончится этот кошмар? Вы знаете, когда он кончится? — Не знаю, — честно ответил Володя и вернулся к матери. По куполу храма свинцовой строчкой прошла пулеметная оче­ редь, на людей посыпались куски штукатурки и краски. Невиди­ мый далекий пулеметчик опустил прицел, взял ниже и вторая оче­ редь, со звоном разнося стекла, ударила в узкие окна. Пули рико­ шетом уходили от крепких стен, и люди перед ними оказались без­ защитными. Мама ахнула, навалилась на плечо сыну. Он схва­ тил ее, попытался поднять и ощутил под ладонями горячую влагу •— кровь... Опустил на пол, хотел перевязать рану и начал уже снимать шинель, чтобы разорвать нижнюю рубашку, но тут же и понял — поздно... Он дернулся, еще шире распахивая шинель, бросился к дверям храма. Последнее, что успел увидеть здесь, — лобик ребенка, ко­ торого он только что усыпил. Лобик был залит кровью. На улице — стрельба, крик, топот конских копыт. Стукали по мерзлой мостовой колеса пушек. Шальные пули впечатывались в главный колокол храма, и тогда долгий, негромкий звон срывался на землю. Стылый ветер разносил полы шинели, трепал волосы на голове, но Володя не замечал ничего и бежал, раскидывая руки, кричал, срывая голос, одно только слово: — Остановитесь! Его никто не слышал. Тогда он стал бросаться к солдатам, хватал их за шинели, за ремни винтовок, кавалеристов — за стремена. — Остановитесь! Его отталкивали, материли и бежали, скакали, шли дальше. Володя увидел офицера с биноклем на груди и бросился к нему. — Остановитесь!