Сибирские Огни № 008 - 1991

отвечает. — А ты сам-то чей же будешь?» — «А вы, бабушка, от­ гадайте...» «Убей, сынок, — говорит, — не могу узнать...» — «Ну вот Вовка придет, что скажет...» Вовка пришел с работы, немного постоял, посмотрел: «Ой, — говорит, — да это ж Костя Муров!» Ну тут и тетя Луша всплесну­ ла руками: «Да какой ты, — говорит, — большой да красивый стал!..» Так Костя и погостил у своих земляков. Ну а мое-то родное село, где жила моя мама и сестры, — оно уцелело, наоборот, даже разрослось. Колхоз стал совхозом, сдела­ ли у нас там центральную усадьбу, и люди переселились туда с малых дальних деревень. Я, когда ездила маму хоронить, не узна­ ла своего родного села. И на задах, и по-над речкой протянулись новые улицы, спиртозавод, на котором когда-то работала, закры­ ли, а на его месте еше одну ферму сделали. Многолюдно стало и как-то грязно: переулки, полянки, где мы играли ребятишками, — всё изрыто колесами тракторов да машин.' А вода в речке стала такая, что и пить нельзя. Да и дома наши, красивые и высокие до­ ма с разукрашенными наличниками, развалились от старости, а вместо них понастроили скучные, похожие на бараки,- коробки. На душе у меня и так-то, из-за мамы, было горько, а тут еще эти пе­ ремены... И вроде сытость, достаток пришли в село, а вот красоты не стало. Бор, что шумел на задах, за огородами, весь замусорили, дорог в нем крест-накрест наторили. Поредел бор и как-то опус­ тел — ни зверей, ни птиц, ни Грибов, ни ягод... Стала сестрам говорить: куда, говорю, подевалось село-то на­ ше? То, что в детстве было. Да мы сами, отвечают, как-то не за­ метили, куда подевалось. Потихоньку да помаленьку перемололи колесами полянки, мало-помалу рыба в речке перевелась. Не заме­ тили, как вдобавок к нашей улице еще одна выросла, потом — еще одна. Так же и бор. Сосенка по сосенке поредел; там, гля­ дишь, на машине прямо по брусничнику проехали, в другом месте — проехали. Один мусор свалил, другой свалил... Одним словом, тяжело было на сердце у меня в тот мой приезд на родину. Да и на сестер смотрю: состарились они на работе, ус­ тали с мужьями-пьяницами воевать. Глядя на них, я и сама на се­ бя посмотрела другими глазами, и тоже как-то первый раз о себе поняла: а ведь жизнь-то моя, считай, прошла. Как во сне прошла, пролетела... Была ли моя жизнь счастливая?.. Не знаю. Придет к нам в гости старая тетка Варя и приговаривает: «Всё-то у тебя, Дашень­ ка, чистенькое в доме, везде-то у тебя порядок. Всё-то умеют твои рученьки золотые, работница ты моя славная. Вот только мужа б тебе хорошего!.. Но не выпало, видно, на твою долю счастья, моя хорошая!» И уйдет. А я сижу, прислоню голову к стене и думаю, думаю... «А что оно такое,— думаю,— счастье?..» Вспоминаю, вспо­ минаю и не могу вспомнить года счастливого. Месяца счастливого. Дни, правда, бывали счастливые. Да, дни бывали... Как ездила с девчонками на покос на своей родине. И потом, в Покровке когда жили... Выйду, бывало, в поле, а жаворонки поют-заливаются, а ветерок из степи такой пахучий подувает, теплынь, небо синее, солнышко ласковое. И такая радость охватит, такая благодать коснется сердца, что прямо до слез... И когда в городе прописки добилась — тоже была рада не знаю как.