Сибирские Огни № 008 - 1991

продали молодому одинокому мужчине. Звали его Гриша. Симпа­ тичный такой, синеглазый, чуб волнистый, русый. Поселился и жи­ вет себе тихо, мирно. Пошла я как-то к Зуевым по какому-то делу, не помню уж, а он там сидит, разговаривает с хозяевами да орешки кедровые щелкает. Увидел меня и говорит хозяйке: «А правда, что у нее пя­ теро детей?.. Что-то по ней не видно. Молодая да красивая...» Шу­ тит. А я возьми да и похвастай, мол, живем не хуже других, даже вот телевизор купили... А тогда они только-только начинались, телевизоры, — редко еще у кого были. Мы же с детьми посоветовались и решили: на картошке посидим, без обновок обойдемся, но телевизор купим. Тут нам и кино будет, и театр, и музыка. Купили, привезли, на­ ладили. И как заиграл он, как начал казать — ребятки мои сидят и от радости, от удивления прямо обомлели... Вот и Гриша этот, как услыхал про телевизор, так сразу — разрешите, приду посмотреть. И стал ходить к нам смотреть кино. Я, бывало, злюсь — ну чего ходит? Повадился!.. Тут стирать на­ до, штопать, посуду мыть, а он сидит... Один раз засиделся допоздна, ребятки мои один по одному уснули. Гриша встает и говорит: «Даша, я пошел, закрывайся, а то цыганы зайдут, утащат...» А в сенях обнял меня и давай це­ ловать. Да так хорошо, так приятно, что душа замирает... И влюбились мы друг в друга, как говорится, по уши. Такая у нас любовь пошла, какую только в кино показывают. Мне и страш­ но, и радостно. Я без него жить не могу, а он — без меня. Дружим мы с ним уже год, но ничего такого между нами еще не было. Он как-то и хотел остаться на ночь, но я его обрезала, и он не наглел. А голова у меня всё болит и болит. Временами просто раска­ лывается — так болит. И попала я один раз на прием к профессо­ ру, такой солидный седой старикан. Осмотрел он меня, обследовал и спрашивает: «Сколько лет живете без мужа?» «Шесть лет», • отвечаю. «Так вот, — говорит, — найдите себе мужчину и живите нормальной жизнью...» „ ____ Меня от его слов аж в жар бросило. Он моет в сторонке руки над белой раковиной, а я медсестру шепотом спрашиваю: «Он что, смеется надо мной?» «Нет, — говорит она, — у вас в самом деле от этого...» «А если, •— говорю, — я не хочу?..» «Мало ли что вы не хотите... — услыхал он. — Раз так природой устроено...» Ну, думаю, дела... А Гриша все ходит и ходит к нам. Как бы, думаю, намекнуть ему... Ведь неловко, неудобно... И уж не помню теперь, как мы с ним согрешили, помню толь­ ко, что так хорошо это получилось, что слов нет. Вы, может, думаете: ну, понесло старуху на откровения. Но я это к тому, что вот ведь со Степаном я столько лет прожила, а ни разу мне его не хотелось. Наоборот, каждый раз через силу, через слезы... А тут себя не узнаю. Всё мне мало, никак не нами­ луюсь с Гришей. Честное слово, и стыдно, и сама на себя удивля­ юсь — такая заядлая стала!.. И так у нас с ним было хорошо, что вся земля будто колесом крутилась. Вот когда я узнала, что такое жить с любимым муж­ чиной! Я без него дня не могу — скорей бы пришел! А он без меня тоже не может. Только с работы придет, умоется, переоде