Сибирские Огни № 008 - 1991

Дверь, заделанная толстым непроницаемым стеклом, открылась легко, от одного касания, и также легко, сама собой, закрылась. Дюймовочка, загородив чуть не весь коридор широким, бугри­ стым задом, опирался локтями на стойку и хрюкал, глядя в экран телевизора. Смеяться он не умел и смеющимся, как люди, его никогда не видели. Голова у него была квадратной, лицо — ярко- красным, словно с него содрали кожу, глаза едва-едва проблески­ вали из узких щелок. Дюймовочка всегда выглядел заспанным, и выражение лица у него не менялось, а определить хорошее на­ строение или смех удавалось по хрюканью. Округлая мясистая грудь вздрагивала и из глубины, как отрыжка, проникали частые, булькающие звуки. Соломен боялась вышибалы, старалась не попадать ему лиш­ ний раз на глаза и сегодня, притираясь к стене, хотела- проско­ чить неслышно. Но Дюймовочка заметил ее и, не оборачиваясь, шлепнул ручищей ниже спины. — Нагулялась, Руська?! Давай шевелись, заждались тебя тама. А по лестнице, стукая каблуками, как подкованная лошадь, уже спускалась Элеонора, хозяйка дома, и Дюймовочка, заслы­ шав стук, нехотя оторвался от телевизора. — Руська! — не останавливаясь, на ходу, командовала хозяй­ ка. — Наверх! Через час придут, тебя уже спрашивали. Где шля­ ешься? Я плачу за работу, а не за гулянье. В лишенки захотела? Оформлю! В один миг Соломея порхнула в свой номер. Скинула пальто, платок, придерживаясь рукой за стенку, по очереди поболтала но­ гами, сбрасывая сапожки. Ее било мелкой дрожью, и она никак не могла понять — отчего? То ли от промозглой сырости, от хо­ лода, то ли от угрозы хозяйки, которая впустую, для шума, ни­ когда не грозила. Нет, все-таки, наверное, от холода. Соломея пе­ реоделась в теплое платье, сунула сапоги под батарею и выпря­ милась, растерянно оглядывая свой номер, будто попала сюда впервые. Номер к приходу клиента готовили заранее и на столе уже стояло вино, лежали яблоки в вазе, а рядом с вымытой, чистой пепельницей — сигареты и зажигалка. В углу, справа от стола, раскинулся двуспальный диван, широкий, как взлетная полоса. Застеленный желтым, блестящим покрывалом, он казался еще больше и Соломея всегда боялась его пугающего размера, а крах­ мальная простыня, пододеяльник и наволочка подушки ей всегда казались черными. Самые свежие, самые чистые, а в ее глазах — все равно черные. И вот сейчас, когда она глянула на диван и увидела отогну­ тый угол покрывала, то не поверила самой себе и подошла бли­ же. Тряхнула голо-вой, закрыла глаза и снова открыла. Нет, не поблазнилось. Наклонилась, потрогала простыню рукой, а она —• белая. Белая, как первый и чистый снег, которого Соломея уже давно не видела. Что же это такое? Опустилась на стул рядом с диваном, ладонь с угла простыни не убрала, держала ее, прижимая к мягкой материи, боялась, что вот отнимет руку и цвет переменится. Господи! Горят и потрескивают свечи, сладкий запах топленого воска идет от них, и лики со всех икон вглядываются в твою душу пе­ чально и строго, словно спрашивают о самом главном. В какой