Сибирские Огни № 008 - 1991

Пшеницы нам в тот год выдали по килограмму на трудодень. Немного, но всё ж таки жить можно. Смелю, думаю, пшеничку на мельнице, и будем с мукой — пожалуйста, стряпай хоть булки, хоть калачи, до которых ребятишки мои шибко охочи. А они у меня потихоньку подрастают да подрастают. Малыш Петя ползать начал, Ира уже ходит, Таню уже можно с Петей за няньку оставить, ну а старшенькие Костя с Людой кое в чем и по хозяйству помогают. Беда только в том, что школы у нас в По­ кровке нет, и придется Люду в интернат в Шипуново везти. Как-то (уже зимой дело было) приезжает из города мужчина, приходит к нам, поздоровался, назвал себя. «Вы, — говорит, — меня не знаете, а я вас знаю. У вас осенью жили шофера, вот они мне про вас рассказали и дали ваш адрес. У вас, — говорит, — мужа нет, а детей пятеро. Так вот я и приехал просить: не отда­ дите нам с женой одного которого-нибудь?..» А я забыла сказать, что из всех детей в меня пошла только Ира, предпоследняя: только она вышла беленькая да синеглазень- кая. Остальные все в отца пошли: смуглые, темноволосые, а Пе­ тя, последний, так прямо цыганенок с виду. Вот мужчина и говорит: «Этот ползуночек похож на мою жену...» А Ира уже забралась к нему на колени и лепечет: «Дядя Ми­ ша, ты не мой папа, нет?» А он сидит на лавке, гладит ее по во­ лосенкам и — гляжу — весь разомлел. «Отдайте девочку, Дарья Петровна, — умоляет. — Хватит вам четверых. Неужели мы хуже вас вырастим?..» «Вот ты бы на моем месте, — говорю ему, — отдал бы своего дитенка в люди?.. Ведь я всё время буду думать — где теперь моя Ирочка? Как ей там, у чужих-то людей?.. Накормлена ли она, напоена? Обласкана ли? Не тоскует ли по маме, по братьям и сестренкам?.. Нет и нет, дорогой человек. Ни за что!..» И как он ни упрашивал, ни уверял, что они с женой душу в девочку вложат, — как ни умолял, я не согласилась. «По миру, — говорю, — пойду, а не отдам...» Прошло какое-то время, приходит к нам сосед Иван Куликов с каким-то незнакомым человеком. «Дарья, — говорит, — я тебе жениха привел. Я же, — говорит,— вижу, как тебе одной тяжело...» Поглядела я на них и говорю: «А ты, Иван, меня спросил — ну­ жен ли мне муж? И, потом, какой же дурак, — говорю, — возьмет меня с такой оравой? Что он, без детей себе бабу не найдет?.. И вообще, — говорю, — мой покойный муженек столько мне горя причинил, что я теперь на вас, мужиков, смотреть-то не могу...» Сам-то Иван потихоньку смылся, а этот сидит да сидит. «Ты,— говорит, — мне нравишься...» И глазки у него такие масленые... Я ему в ответ: «А ты мне нисколечко». «Все равно, — говорит, — я от тебя никуда не пойду...» «Что делать?» — думаю. Надо бы его как-то обхитрить, иначе ведь не отлипнет... И говорю: «Ладно, живи, шут с тобой. Пошли вот воды из колодца принесем...» Оделись, взяли ведра, вышли на крыльцо. И тут я шмыг назад, в сени, и двери на засов. «Иди-ка ты, мил человек, — говорю, — откуда пришел. И чтоб ноги твоей в моем доме не было...» Он, конечно, обиделся, потоптался, посопел еще немного и ушел. А потом и вовсе куда-то из деревни убрался.