Сибирские Огни № 008 - 1991

стало невмоготу, забрала я малыша и старшую Людочку и ушла к матери. День проходит, неделя проходит. Узнал обо всём свекор, и идут они опять с крестным к Степану. Пришли, он дома лежит один. Спрашивают: «Где твоя семья?.. Чего ты хочешь от Дарьи? За что ее бьешь, скажи на милость? Вот мы тебя сейчас побьем, и завтра побьем, и послезавтра — тебе поглянется?.. Молчишь. Ну так вот тебе наше слово. Собирайся и уезжай от нас на все четы­ ре стороны. Не позорь нас перед народом. Нам совестно людям в глаза глядеть. Убирайся. Оставь и нас, и Дарью в покое. Мы бу­ дем сидеть тут хоть день, хоть два, хоть неделю — пока ты из се­ ла не уберешься...» Так они настояли на своем и выдворили Степана. Уехал он в город Златоуст — какой-то друг армейский у него там отыскался, что ли... Вернулась я с ребятами в свой дом, началась у меня опять без­ мужняя жизнь. Пока на работе, старшая Люда водится с Костень­ кой. Как уж там водится — известное дело: сама еще от горшка два вершка, но — водится. Приходит от Степана письмо. Зовет к себе, мол, тут очень хо­ рошо, продавай дом и приезжай. Я больше так делать не буду, я всё понял, обдумал, скучаю по тебе. Жил я, пишет, не как люди, теперь всё понял, стал другим, приезжай. Отвечать я ему не стала, ни одного письма не написала. Худо ли, бедно ли, а прожили мы так полгода. Костя подрос стал уже ходить. Как вдруг заявляется Степан домой. Я как раз стирала в корыте и как увидела его, так и обмерла. И говорю: «Ты зачем приехал? Кто тебя звал? Кому ты здесь нужен?..» Он в ответ: «Что ты такая?.. Я совсем другим человеком стал. Вот увидишь...» «Нет, — говорю, — не верю я тебе. Горбатого, — говорю, — только могила исправит. Не нужен ты мне. Ты меня бил так, как хороший хозяин скотину не бьет. Уходи, — говорю. — Не уйдешь, я сама уйду...» Но никуда он, конечно, не ушел и меня не пустил. И скоро я опять забеременела. И думаю про себя: «Куда я их рожаю? На мучения рожаю. Нет уж, хватит...» И пошла в рай­ центр в больницу, плачу и прошу врачей: помогите. А они мне: поздно. Этого ты уж рожай, а потом мы тебе сделаем так, чтобы больше детей не было... Ну, уговорили меня, успокоили; ладно, думаю, так и быть, третьего рожу, и хватит. Да и Степан некоторое время держался] не пил. Но потом опять взялся за свое, даже еще хуже прежнего стал. Бить стал за каждый пустяк: почему с работы пришла поздно? Почему пришла рано? Почему меня с гулянки не забираешь? Мать меня всегда искала и приводила домой, а ты—нет. И пошло-поеха- ло. И одежду на мне изорвет, и в окошко не раз приходилось вы­ скакивать, босиком по снегу бежать и у соседей прятаться. Ну нет жизни, кончается мое терпение, надо что-то делать... А тут как раз пришла в наш сельсовет газета, и в ней напеча­ тано объявление, дескать, приглашаем переселенцев на целину, в степные районы. И было написано, что дадут дом, скотину и хлеб... Задумалась я: а не уехать ли нам отсюда?., Там ведь нет спир- тозавода, и Степан, может, пить скорее бросит, работать станет, жизнь, глядишь, наладится...