Сибирские Огни № 007 - 1991

Впрочем, создание повествований самого широкого тематическо­ го и временного диапазона было еще делом будущего. Тогда же, в первой половине 60-х годов, казалось, его всецело занимает биог­ рафия ратного подвига народа. Во всяком случае, об этом свиде­ тельствовали письма Константина Дмитриевича, его высказывания^, наконец, сами рукописи. Представляется красноречивым и такой эпизод. ...Телефонным звонком Воробьев сориентировал меня: «Буду работать в Риге, потом в Шяуляе... Это так близко к тебе... Может, свидимся?..» Свиделись. Провели вместе несколько часов в кругу прежних боевых товарищей Воробьева. Встреча фронтовых побратимов, преимущественно партизан, бы­ ла связана с подготовкой к печати сборника документально-худо­ жественной прозы для Литовского государственного издательства. На местах памятных боев выверял Константин Дмитриевич «точ­ ный образ мыслей и действий» людей в конкретных фронтовых об­ стоятельствах. Выверял осмотрительно, сосредоточенно слушая других и охотно делясь собственными воспоминаниями. Оказалось: на подступах к литовскому городу Шяуляю (именно там мы встретились) партизанская группа К. Воробьева соедини­ лась в июле 1944-го с наступающей танковой частью нашей армии. Именно там и тогда же обзавелись наконец-то форменными армей­ скими гимнастерками некоторые его боевые товарищи, в том числе литовец Шауткулис, кабардинец Зелимхан, подросток из бывшего шяуляйского гетто Ларве... Потом были бои — очищение города от гитлеровцев, захороне­ ние павших танкистов и партизан... Здесь же, еще через два меся­ ца, состоялось назначение командира партизанского взвода К. Во­ робьева начальником штаба регулярного воинского формирования (противовоздушной обороны города). С Шяуляем же у писателя-фронтовика связаны и более драма­ тические воспоминания. Они относятся к грозовому 1943 году, оз­ начившему исходный этап его творческого пути при следующих необычайных обстоятельствах. Группе партизан из числа бывших военнопленных предписано было временно затаиться в подполье. Ей предстояла тридцатиднев­ ная конспирация, которой и воспользовался недавний узник фа­ шистских концлагерей для описания познанного за колючей прово­ локой в неслыханных испытаниях духа и плоти, в поисках спосо­ бов выживания, наконец в дерзких побегах... Этот свой замысел он и воплотил в повести «Это мы, господи!», поражающей подлин­ ным бесстрашием в изображении особенно сложных сторон чело­ веческого бытия и несущей подлинно электризующий заряд эмо­ ционально-эстетического воздействия на читателя. Это особенно впечатляющее документально-художественное по­ вествование, обладающее достоинствами обличительного человече­ ского документа, к 'сожалению, не было известно читателям вплоть до 1986 года, когда оно было представлено подписчикам журнала «Наш современник» как случайная архивная находка. Попала же рукопись в одно из хранилищ Центрального Государственного ар- хива литературы и искусства еще в первом послевоенном году, ког- да лейтенант Воробьев предпринял дерзкую попытку опубликовать ее в одном из толстых журналов («Новом мире»). Он и умер, смирившись с этой утратой, воспроизведя по памяти некоторые фрагменты повествования в ряде военных рассказов. Как уже отме­ чалось, почти все они публиковались во флотской газете и имели