Сибирские Огни № 007 - 1991

«Привет, братец! Ты зря навалился на меня в последнем письме, — ведь я же тебе посылал подробный отчет о своем бытии и житии своих прис­ ных. Но письмо, видимо, затонуло в... недрах балтийских. Пребываю в последнее время в великом смятении и раздвоении чувств, а виной тому две причины: во-первых, черт надоумил меня заведовать отделом литературы и искусства «Советской Литвы». По причине, мне смутной, шеф прогнал из отдела всех, оставив меня в единственном числе, и я угорелым кутенком мечусь по ко­ ридорам этого маятного заведения, переписываю... других, сам не имея возможности написать строчки, а что будет дальше — не знаю. Пошел же я на службу потому, что питаться надобно. Второе — это каждодневный трепет при виде почтаря с сум­ кой: жду ответа из «Невы», куда послал свою повесть «Одним дыханием». А вдруг — страшно сказать! — «принято»! Тогда я пересеку проспект Сталина на одной ноге, вбегу по лестнице редакции на руках, в кабинет редактора ворвусь без сту­ ка и скажу ему проникновенно и нежно: «К черту! Хватит!» ...Вот тебе отчет со всеми подробностями. Пиши. Низкий поклон жене твоей. К. Воробьев». «Привет морякам! Письмо твое, друже, получил. Это совсем не грех, что ты ма­ лость в тот раз хватил во славу русского флота. Все это законо­ мерно и простительно. Я же могу тебе только позавидовать, — кончил, брат, горячительные напитки. Пробавляюсь — и то изред­ ка — < ...> разве шампанским. Сдает сердчишко. Ты интересовался многими делами. Что тебе сказать? Нет ни часа времени, все пожирает редакция. Две недели был в Ленин­ граде, — готовил повесть в номер. Идет в апреле. А что касается членства (в СП), так эта формалистика давным-давно выполнена, — как только вышел «Подснежник». Черта ли в том! Важно работать, писать, но вот как?.. Думаю удирать. Что из этого выйдет — трудно сказать, но хо­ чется писать самому... Твой К. Воробьев». Вскоре я связался с Константином Дмитриевичем по телефону. Поздравил его со вступлением в Союз писателей, получил разъяс­ нение по некоторым возникшим вопросам. Оказалось: я неправильно его понял — «удирать» куда-либо он не собирался. Просто им была выражена жажда сосредоточенной творческой работы. Что же касается рекомендаций в СП, то их дали литераторы- литовцы. «Хочешь знать: кто именно? — переспросил меня Кон­ стантин Дмитриевич. — Приезжай снова, познакомлю. Это: Бал- трунас, Слуцкие, Шимкус. Авторитетные товарищи». Жизнь осложнялась. Заботы и тревоги множились. О «бедово- сти прихотливой» Воробьев писал в середине февраля 1959 года: «...Человечина, просьба к тебе: завтра уезжаю в Кисловодск лечить сердчишко. И забрал гроши из дому. Оставил мало. Боюсь, не прокормятся до приезда. Будь ласка... посмотри, возможно, представится случай тиснуть мой захудалый очеркишко? Заголовок и все прочее позволительно менять как заблагорассудится. Попутно посылаю и очерк моего приятеля Белоусова...