Сибирские Огни № 007 - 1991

добе, но и по форменному офицерскому кителю со следами снятых погон. Разговор с первых же слов задушевный, доверительный, о са­ мом главном. Именно с того перрона долетает до меня ныне: «...С войны ношу в себе несу. Большую! Как бы распорядиться ею, да поскорее...» Это он — о грузе пережитого, о переполнявших его воспомина­ ниях. А еще — о мучительных поисках и счастливых находках не­ погрешимо точного слова правды. «Да не напрасно же я, недосыпая, мурыжу странички и абзацы своих фронтовых былей...» — почти слово в слово повторил он тог­ да же известное уже мне по предыдущему письму свое суждение, не содержавшее и тени сомнения в правильности собственной реак­ ции на противодействующие внешние факторы. А ими были пре­ имущественно непечатные отзывы некоторых рецензентов о его ру­ кописях. Их явно смущала приверженность автора полноте правды жиз­ ни и прежде всего — суровейшей и непригляднейшей правды вой­ ны. Наша газета давала выход некоторым из таких «глубинных и жестких прописей» грозового времени, чем и предопределялось крепнущее содружество автора и редакции. При очередной встрече я попросил у Константина Дмитриевича небольшую рукопись, заверив его дать вещи выход на газетную полосу незамедлительно. Прошла, однако, не одна неделя, а ру­ копись оставалась ненабранной, и мне, естественно, нечем было порадовать автора. И вот 17 февраля 1956 года он «побуждает» меня подать голос своим следующим напоминанием: «Михаил, привет! Молчишь ты, и этому есть — вернее, может быть, — две причи­ ны: или ты, храни бог, захворал, или -— отчего тебя тоже сохрани, господь! — испытываешь страшные мучения и угрызения совести, что редактор не хочет тиснуть мое «Бедное сердце». Да плюнь ты на это... Дружище! Посылаю тебе «Ничейного сына». Погляди, прочти, напиши — что это такое, Но не мучайся и шли назад, если не по­ нравится». О публикации «Ничейного сына» я оповестил автора телеграм­ мой. В ответ Константин Дмитриевич написал 1 сентября 1956 года: «Необъяснимое тебе спасибо за хлопоты с рассказом, — ты ме­ ня здорово выручил. Пришли, пожалуйста, последние оттиски и, ради бога, 5-ю и 6-ю страницы моей рукописи этого рассказа. Как я уже писал тебе, это единственный экземпляр, и я намерен пора­ ботать над вещью, чтобы сделать из нее сносный рассказ. Не за­ будь». Следующими из опубликованных в газете воробьевских расска­ зов были «Виноград» и «БПГ» (занятная новогодняя история из партизанской жизни). Обе вещи автор считал слабыми, поэтому благодарил за публикацию с оговоркой, как бы винясь за их не­ совершенство и надеясь реабилитироваться перед читателями но­ вым, только что написанным рассказом: «...Сделай милость, прочитай. Он партизанский, и действующее лицо почти моряк — артиллерист береговой батареи. Хороший ма­ лый, свой, советский, русский...» К сожалению, ни этот рассказ, ни другой — «Долина смерти», о побеге группы советских военнопленных из Саласпилсского лаге­ ря, — оперативно напечатать в газете не удалось. Оба они увидели