Сибирские Огни № 006 - 1991

Паршивец, — говаривал Генка. — Подлый сын подлого отца. Вообрази себе, Петр, какие благородные желания шевелятся в его сердце. 13 Петр женился. Он, которому подходит название «сморчок», имел женой самую красивую женщину. Рядом с ней Жогин всегда ощущал себя каким-то — с выеденной каемкой. Надежда долго не выходила замуж, жила легко — ее осуждали. Но если взглянуть на муки семейной жизни (дети, работа, домашние труды), то она была права, ловя радости жизни. А может быть, она не выходила замуж оттого, что в мужья прочила Петра, тот же не понимал, не догадывался. Или не верил? И Надежда не нажимала: улыбается ему, хохочет, а Петр смотрит на нее — и так недоверчиво... Чем он поразил, чем взял ее? Жогин соображал, связывал их характеры, опыт. Он хотел понять слияние двух таких разных течений в одно — семью, — чтобы породить новые жизни. Едва ли, догадывался он, это была инициатива Петра, действовала она. Или Петр сам пришел к ней? Сказал: «Мне все равно, что там было, я не могу жить без тебя». И была свадьба, гости, крики «Горько!» и прочие разные пошлости. Генка кричал громче всех, облизывая пересыхаю­ щие губы. Но эту громкую и веселую свадьбу сыграли не сра­ зу, потому что Жогин задержался в тайге. — Подождем брата, — сказал Петр, и Надежда согласилась, а Жогина известили письмом. ...Жогин в тот день подстрелил оленя и на верев­ ке кое-как подтянул его на пихту, повыше, чтобы не растащили росомахи. С собой унес только оленью ляжку. ...Загорелась в полярной ночи холщовая, просве­ чивающая насквозь палатка, светилась, будто лампа Петра. В ней, знал Жогин, у горящей железной печурки, что и бросала красные отсветы на холщовые стенки, ждет Маша Долгих, его начальство, его любовь.