Сибирские Огни № 006 - 1991

тый, спустив ему штаны до колен, выдернул из них ремень и давай полосовать изо всей силы Вилю-Аккордеона по голой заднипе на виду у всего оврага, затаившего от удивления дыхание: чтой-то, мол, за инопланетяне появились у них? Виля-Аккордеон ягодицами — туда, сюда, словно хотел спря­ тать их, да только еще больше обнажал их, мгновенно вспухнув­ шие, красные, словно сгоравшие от стыда, которого он никогда до сих пор не испытывал и потому не предполагал, что может быть так мерзко и гадко на душе. Уж лучше бы сейчас он сидел на скамье подсудимых, а судья зачитывал бы ему самый суровый приговор, чем такой позор. — Я вор! Вор! — пытался он воздействовать на рабочих своей мастью. Но рабочие оказались без комплексов. Что им эти уголовные масти. Если бы на его месте оказался их мастер, то они, может, еще и подумали бы. А тут — что думать. — За это и бьем, что вор! — гоготали они и со всего маху — по ягодицам, по его гордости, по болезненному самолюбию. Поняв, что это не те люди, с которыми можно договориться, Виля-Аккордеон затих и уже не пытался прятать свой зад, блестев­ ший на весь овраг, как медный тазик деда Пантелея. — Хоть билеты продавай! — тер виски Бульдозер. И бабка Авдотья прибежала вместе со своим дедом Нефедом. — А почему не Лепеня, а Аккордеона? — пыталась она выяс­ нить у присутствующих. Ей было мало того, "что она когда-то на его деньги похмелила своего деда, так еще и хотела видеть Лепеня на месте Аккордеона. — Сынки! Сынки! — подбежала бабка Ав­ дотья к рабочим. — А вы вон энтого не можете? — показала она на Лепеня. — Можем, бабка! Пиши заявку! — пообещали ей. А Лепень, услышав такое, боком, боком — только его и видели. И вдруг: — Виля! Виля! Я понял, почему друзья Пушкина после его смерти не вызвали Дантеса на дуэль! — услышал Аккордеон ра­ достный голос учителя-пенсионера Калюжного, подбежавшего к толпе в одних трусах. — Когда гений повержен, посредственности всегда торжествуют! Они рады! Рады были в душе его смерти! Он их затмевал! А декабристы были в ссылке! — выкрикивал он, возбужденный. — Стольник с тебя __ Да сгинь, ты, простуженный! — выстрелил в него плевком Виля-Аккордеон, оторвав от земли голову. В тот же момент из дому выскочил кузнец Ермолкин. — Бандиты! — заорал он — и в толпу. Откинул от Вили-Аккордеона одного, другого. Схватил его под мышку и поволок к Светочкиному дому. А та, вместо того, чтобы обрадоваться, заскочила на свое крыльцо’, раскинула в стороны руки и давай кричать: __ Не пушшу! Не пушшу! Еще мне не хватало в доме козла во­ нючего! В баню неси! Там ему место! Этими словами Виля-Аккордеон окончательно был смят и унич­ тожен. По его лицу текли слезы. Вечером Спутник принес ему в баню от деда Пантелея ведро самогонки, оставив трезвым весь овраг, и Виля-Аккордееон запил горько и жестоко. А через полгода, так и не выходя из бани, он умер от унижения. А еще через полгода овраг засыпали и на его месте построили нашу девятиэтажку.