Сибирские Огни № 005 - 1991

— Нет, а на самом деле, а? Вот так бы вот про­ снуться в такой избе?.. Брр!.. — Она натурально зноб­ ко передергивалась, даже укутывала плечи своим ис­ трепанным клетчатым пледом, оставшимся ей в па­ мять от отца.— Да меня, наверное, хоть расстреляй, но из-под стеганого одеяла там не выгнать! Таня улыбалась, опять укладывала кота к себе на колени — и нельзя было, на чем не раз ловил себя Борис Николаевич, понять, когда она говорила всерь­ ез, а когда шутила... Отношения с Таней возникли невероятным обра­ зом. Повесился Андрей Иконников, известный у них в городе поэт, муж сотрудницы Бориса Николаевича, — была панихида, похороны, потом поминки в кафе Дома актера. И вот, случайно выйдя после поминок вместе с молодой и красивой женщиной, Борис Ни­ колаевич оказался вдруг ее попутчиком. Они оба жи­ ли на том берегу, долго ловили такси, намерзлись, до­ бирались все же маршрутным троллейбусом, разби­ тым, продуваемым, и, когда сошли возле дома, в ко­ тором жила эта женщина, то она, сочувственно по­ глядев на Бориса Николаевича, предложила: — Может быть, зайдете ко мне и согреетесь, вы­ пьете кофе? \ Борис Николаевич зашел, и дальше все происхо­ дило по обычному сценарию, с одной лишь сущест­ венной разницей: как ни билось сумасшедше его сердце от вида молодого и красивого тела, как ни лас­ кала его Таня, он ничего не смог сделать. Возможно, причина была в настроении от похорон, возможно, в выпитой на поминках водке, а, может, еще в чем-то другом, но Борис Николаевич обвинил в несчастье только свой возраст. «Конец, тоже повешусь», — обреченно решал он, шагая в тот вечер домой. Вероятно, произойди тогда все, как надо, встреча с Таней оказалась бы просто случаем, а тут Борис Николаевич неотступно стал думать о ней, о том, как она прекрасна, о своем ужасном позоре, и непремен­ ное искупление позора словно стало его долгом. Он пришел после к Тане сам, кажется, через не­ делю, страшно волновался, как перед ответственным экзаменом, и когда этот экзамен успешно сдал, то по­ чувствовал себя таким счастливым, каким не был никогда.