Сибирские Огни № 005 - 1991

заплатами лепились огороды, с тех же незапамятных времен четко известные, где и чей, а у реки, у одного из пологих мест, и на самой реке, подпертое измоча­ ленными добела сваями, в потемневших длинных са­ раях, располагалось общее производство — рыбооб­ рабатывающие цеха. А сейчас поселок сохранился лишь в этих цехах, хотя рыбозавод, видно было, исчез давным-давно, и даже несокрушимые сваи, о которые разламывались и дробились в шугу льдины-айсберги, и те исчезли. Но больше всего поразило Бориса Николаевича то, что там, где когда-то стояли дома, в том числе и их ост­ рожно-монолитный массивный барак, там, где были на сто раз копанные и перекопанные огороды, сего­ дня все заросло — не травой, не кустарником, а на­ стоящим лесом. Точно никогда и никто там не жил, не мечтал, не любил, не плакал, не мучился. Все ис­ чезло на веки вечные, поглотилось, было — и не бы­ ло. И как ни хотел Борис Николаевич уверить Таню, что поселок начинался почти у самого мыса Серебря­ ного, она, нарочито сделав ладонь козырьком у глаз, повсматривавшись в тот конечный туманный обрыв, насмешливо говорила: — Да, да, ты прав. Раньше все было не такое. Раньше и вода была мокрее. Это доказано учеными. Борис Николаевич не обращал внимания на ее тон. В нем вдруг неизвестно отчего возникло нелепое чув­ ство вины перед поселком — будто бы все тут так слу­ чилось только потому, что вот он когда-то предал, бросил родные места, и стали они потом никому не нужными, запустели. «Но, наверное, действительно, и рыба пропала, — оправдывался он перед собой, — раз убрали даже ры­ бозавод...» Однако и с этим улавливалась им странная обрат­ ная связь: уехал, мол, он, то и рыбе зачем здесь быть? Раньше, казалось, было ее здесь несметные коли­ чества. Борис Николаевич, мальчишкой, любил смот­ реть, как причаливали у свай загруженные уловом до края бортов баркасы, и как черпали ее сетчатыми черпаками, живую, трепыхавшуюся, возбуждавшую в нем невероятный азарт — будто он впитывал, вбирал в себя всю энергию, исходившую от каждой бьющейся в черпаке рыбины. Правда, сам цех обработки, щеля­ стый, темный, весь мокрый и скользкий, его всегда угнетал, пугал, хотя в нем, резчицей, работала мать.