Сибирские Огни № 005 - 1991

что из его обреза тяжело ранен пасечник Григорий Репьев, своей «трудовой мозолистой» рукой добил несчастного и снял с него но­ вые^ сапоги. Подробность, согласитесь, довольно-таки жуткая, со всей очевидностью показывающая, до какой низости и жестокости может дойти человек в своем алчном ослеплении и безудерже. По­ ражает и еще одна подробность, связанная с кончиной Екашева. Когда Степан умер (ибо он давно был болен, но все из той же жадности никогда не обращался к врачам, думая, что с него за лечение потребуют большие деньги), в подполье его дома «нашли тайник с необычным кладом. Глубокая, выложенная кирпичом ни­ ша была заполнена пачками денег, в каждой из которых оказалось ровно по тысяче рублей. Насчитали этих пачек девяносто девять. До ста не хватало одной-единственной». Мечта Степана Екашева, как видим, сбылась, однако цена за нее оказалась непомерно вели­ ка: собственная загубленная жизнь да плюс жизнь ни в чем не повинного пасечника. Повесть «При загадочных обстоятельствах» написана в 1977 году, и, прочитав ее сейчас, кое-кто может* вполне задаться таким вопросом. А не слукавил ли автор, дав нам в лице Степана Екаше­ ва тип кулака эпохи «развитого социализма»? Не сказалась ли здесь известная традиция застойных лет — клеймить и разобла­ чать всякого-каждого, кто стремился быть крепким, самостоятель­ ным хозяином, для кого главным источником и смыслом существо­ вания была работа не на колхозно-совхозных нивах, а на своем личном приусадебном участке и подворье? Ведь сейчас отношение к таким трудягам-мужикам, способным стать советскими фермера­ ми, изменилось коренным образом. Современная публицистика и расхваливает их на все лады и связывает с ними главные надежды на возрождение деревни. А Степан Екашев, если заминусовать из его биографии соучастие в убийстве, и является по всем статьям современным фермером, на которого делают сейчас ставку не толь­ ко публицисты, но и многие наши авторитетные экономисты. Так, быть может, и к нему тоже надлежит изменить отношение? Думается, отвечать на этот вопрос следует без всяких оговорок и уверток. Да, безусловно, создавая своего Степана Екашева, М. Черненок шел в русле упомянутой традиции. Ведь не секрет, что вплоть до середины 80-х годов в нашей прозе нет-нет да объяв­ лялись и, соответственно, гневно осуждались разного рода соб­ ственники, стяжатели, накопители. Создалась даже целая галерея таких героев, олицетворявших в себе, по мнению их создателей-ав- торов, проклятые пережитки капитализма'в их самом что ни на есть уродливом проявлении. Вспомним, к примеру, Григория Боро­ дина («Повитель» А. Иванова), Наталью («Дом» А. Якубовского), Ковригу («Обитатели медвежьей ложбины» И. Лаврова) и др. В эту галерею вполне вписывается и Степан Екашев. Однако те пере­ мены, которые произошли в стране и в самом нашем общественном сознании, заставляют нас несколько по-иному взглянуть на людей данного типа. Во-первых, объявлять ныне их стремление к накопи­ тельству некими дьявольски живучими пережитками прошлого по меньшей мере наивно; во-вторых, само по себе это стремление не содержит в себе ничего предосудительного и дурного, в особенно­ сти, если человек трудится честно, любит землю, уважает крестьян­ ский труд. Другое дело, что плоды этого труда не получают соот­ ветствующего вознаграждения, ничем по сути не компенсируются. И показать, проиллюстрировать это можно на примере все того же Степана Екашева,