Сибирские Огни № 005 - 1991

Володька Я курю в тамбуре. Заходит парень лет тридцати пяти. Корот­ кие желтые волосы. — Слушай, — говорит он, •— извини! Бывает лирическое на­ строение. Он близко-близко наклоняется ко мне, — так близко, что я бо­ юсь, в лицо попадет его слюна. — Тут, друг, извини, я, конечно, дернул, меня Володькой зовут. Володька, — он протягивает мне руку, — помню, с отцом вот в такой же лес ходили, — показывает за окно. — Я вообще-то из Уфы, там гор нет. Не то, что здесь. Он, отец-то, мне, слышь, — ты, кричит, Володька, я Володька! Давай, грит, поборемся! Во! А я, слышь, земеля, восемь лет отсидел. Три — за него. А после две не­ дели, и уже сам — на пять. А мама у меня маленькая была, во! До сюда. Не, ты не думай, я не выступаю теперь. Восемь лет креп­ ко сюда стукнули, — он легонько опускает веснушчатый кулак себе на шею, — я, слышь, прибыл, чуть ей, матери-то, могилу не отладил. Ну. Сестры свели на кЛадбище-то. Могила, слышь ты провалилась, так я чуть, ну, — Володька радостно и доброжела тельно улыбается мне. — У меня, это, пять сестер. Нет, честно! Поезд стукает под нами ко всему привычными своими колесами — Чуть не наладил, — повторяет зачем-то, глядя на меня, Во лодька. — Значит тут, — он хлопает сгибом руки себе под сердце ■— люблю! — Ты извини, я пойду, — наклоняется он ко мне снова, и слю на все-таки попадает мне на губу. — Я пойду, с девочкой там од ной. Галя зовут. Познакомился. Музыку тоже люблю. Ну извини бывай, пошел я. Хорошо, когда настроение. Эту запись я сделал по горячим следам в семьдесят третьем году, возвращаясь из района, где отрабатывал после распределе­ ния. В семьдесят третьем, когда были непонятные эти Володьки, а не нынешние молодые люди, деловито пинающие в лицо лежачего, в семьдесят третьем, думаю я, когда жила и улыбалась еще за правым плечом обыкновенная, словно бы домашняя какая-то на­ дежда. Созда вательница Генами, вероятно, с севера: и скуластенькость, в выговоре что- то такое. Не пуганая, не спешащая никуда улыбка. Вот она с ва­ ми разговаривает, и вся с вами тут в это мгновение и есть. Пол­ ностью. И вы это чувствуете. Вы тоже живете вместе с ней. Вы всерьез горячитесь, переживаете за свои часы, а она всерьез, хотя и ласково, успокаивает вас. Она не обманывает вас. «Я вам доб­ рое дело хотела сделать», — говорит она, мелькая сквозь окуляр огромных размеров глазом. Продувку какую-то, надо полагать. За­ мену винта,