Сибирские Огни № 004 - 1991

Председательствующий оговаривает: — Ты, Егор, поперек всякому делу ложишься. Вместо того, чтобы с нами одну упряжку тянуть. — Всю деревню разворошили, гудит, как пчель­ ник. И всякая букашка норовит тебя побольше ужа­ лить, — не успокаивается Гвоздь. — Когда ему было тепло в колхозе — он грелся. А как наступили холода — он дал отсюда деру... — нервничает председатель. — Тоже мне, защитнички, как что урвать из колхоза — звать не надо. Они тут, носом учуят, а как нужно заткнуть рот горлохвату, так цх нету. — Быстро ты затрещал, орех грецкий. Еще ни разу тебя молотком не ударили, а ты уже раскололся. — Умный ты человек, Егор, а вечно дураком при­ кидываешься, не надоело тебе комёдь ломать?! — Вон как ты закукарекал! Ну тогда не взыщи, золотой-позолоченный, сверху медью околоченный. Мало вас тут с пузатыми портфелями побывало. На­ кормят досыта всякими посулами — и руки в брюки, поминай, как звали. — Ты, Егор, совсем закрыл совесть в ящик, а ключ куда-то выбросил. — Ничего подобного! Понимал бы — не вилял, как треска в проруби. Жмут — города сулят, выжмут — деревню жалко! — сердится Гвоздь на собрании. На другой день в клубе состоялась лекция о вреде курения. Лектор такой пример приводит: — Капля никотина убивает лошадь. — А пусть не курит, — говорит Гвоздь из зала. Дома по-соседству слышит Гвоздь, как мать на свою дочь кричит, ругается: — Ты куда это пошла, окаянная? — Ты что так грубо-то? — заступается Гвоздь. — А чего-эт, коль я сибирячка! — А что в Сибири — вши по гири, а в Тюмени, так и-помене? — У нас в Сибири так — замерз, молчи. Хочешь согреться — покричи. Здесь климат такой — ушки- то быстро обломятся. — Да, это так, — соглашается Гвоздь. — Сибирь! Три шубы надел — стою, как в трусах. Хорошо, мы, сибиряки, на живот пузатые! На покосе, на полях, на токах всегда много гостей — много и новостей. Хоть колите, режьте — хоть жи­ вого съешьте, а он свое: