Сибирские Огни № 004 - 1991

ведет не к разорению, а к преуспеянию, что переход этот не со­ пряжен с теми хозяйственными потрясениями, которые представ- лялись закоренелому общиннику, подогреваемому в его подозри­ тельности наговорами противников предпринятого устроения Рус­ ской Земли. Теперь, казалось бы, уже можно говорить о вполне определен­ ном перевороте в сторону мелкой собственности, назревающем в недрах сельской жизни. Хутор и отруб получают признание их хо­ зяйственных преимуществ. Увеличение количества единоличных сделок в итогах распродажи банковских имений до 92,4% слиш­ ком значительно, чтобы не быть замеченным. Подавляющее боль­ шинство их представляют собою не тех деревенских бобылей, ко­ торые домогаются во что бы то ни стало захватить кусок земли в надежде, что потом «все равно простят» или дадут «способие», а прочных хлебопашцев, хотя и не располагающих крупным достат­ ком, но проникнутых решимостью заработать его своими руками, пожертвовать для этого трудовыми сбережениями»1. Конечно, число процветающих хозяев было значительно меньше числа разорившихся, превратившихся в сельских пролетариев или ушедших в город, но печалиться об этом значит становиться на позиции народников, видевших в крестьянской общине прообраз будущего коммунистического устройства общества и проповедую­ щих равенство в нищете взамен неравенства в изобилии. Кредиты крестьянского банка взыскивались неукоснительно. И опять же, тенденциозная публицистика, до Октябрьской ре­ волюции неофициальная, а после революции официальная, усмат­ ривала в этом жестокость правительства и лично его руководителя Столыпина. Насколько же у нас исказились представления о пло­ хом Ь хорошем, правильном и неправильном, если выплачивание долга стало считаться не только не обязательным, но наоборот, требования о его выплате называются безнравственными! Отношение российского правительства к общине на протяжении столетий было однозначно заинтересованным. Затем оно вдруг стало претерпевать изменения и, наконец, оказалось совершенно противоположным. И все эти метаморфозы произошли в течение одного десятилетия. После отмены крепостного права правительство России катего­ рически выступало за сохранение общины «Первый председатель редакционных комиссий по выработке «Положения 1861 г.» Рос­ товцев указывал: «Общинное устройство теперь... для России не­ обходимо», во-первых, потому что «народу нужна еще сильная власть, которая заменила бы власть помещика», а во-вторых, по­ тому что «без мира помещик не собрал бы своих доходов ни об­ роком, ни трудом, а правительство своих податей и повинно­ стей»1 2. При согласии общины и выплате соответствующих платежей крестьянин мог из нее выйти, однако осуществить это право было довольно сложно. А по прошествии более двадцати лет выходит указ (от 14 декабря 1893 г.), по которому и это право отбирается. 1 Ц и т . п о к н .: К а р п о в Н . А г р а р н а я п о л и т и к а С т о л ы п и н а . — Л . : П р и ­ б о й . 1925. — С . 17— 18. 2 Ц и т . п о к н.: В а с и л е в с к и й Е . Г . И д е й н а я б о р ь б а в о к р у г с т о л ы ­ п и н с к о й а г р а р н о й р е ф о р м ы . — М .: С о ц э к г и з , 1900. — С . 22.