Сибирские Огни № 003 - 1991

ное, которого никто и никогда не сможет разгадать и объяснить; если бы каждый из нас потрудился затвердить, что высшею, разум­ ной, светлой созидающею силою пронизан каждый атом окружающей нас атмосферы; что неразгаданное таинство представляет собою каждая живая капелька и что во всей вселенной нет ничего мерт­ вого, ибо каждая песчинка когда-либо была живою клеточкой и не­ когда опять будет в ком-либо цвести и жить,— тогда бы постепенно из обихода жизни само по себе исчезло слово смерть. И ощущение вечной жизни и бессмертия наполнило бы наши души и сердца опять- таки сознанием вечной радости. Зная это, разве не легко идти в лю­ бую трущобу нашего быта? Да и для кого трудиться, для кого ста­ раться озарять таким светом жизнь, как не для юных, чутких поко­ лений? Но не будем заходить далеко в область отвлеченных рассуждений, а посмотрим просто и внимательно на самые простые явления повсе­ дневной жизни. Вот жница-мать бросает плачущему ребенку пучок свежесрезан­ ных цветов и в словах своих несет ему первое откровение о чудесном творении природы, так, что удивленное дитя даже перестает плакать и на всю жизнь запоминает аромат цветов, прохладу их зелени и даже чуть приметный белый пушок на стебельках. И никакие дальнейшие грубости и оскорбления, никакие бури жизни не могут разрушить его веру в светлые начала жизни. Почти рядом, через овраг, на полосе ячменя работает другая жница, и ее ребенок также голоден и также изнывает от жары и ово­ дов. Чтобы забавить свое дитя, мать веревочкой привязывает около него к колесу телеги случайно найденного молодого, еще не умеюще­ го летать ястреба. И так как ястреб уже силен и когтист, то он само­ отверженно борется за свою свободу, клюет в руку женщины и ко­ лючим взглядом неморгающих глаз смотрит на ребенка. И ребенок на всю жизнь запоминает слова матери: — «Ишь какие дьявольские, желтые глазищи!» Ребенок тоже перестал плакать. Он часами с изумлением смотрит на хищную птицу, которая сидит на хвосте, грудью вперед, с распу­ щенными крыльями, с открытым клювом и не сводит широко откры­ тых зорких глаз с ребенка. И ребенок заражается невольным ужасом и озлоблением против птицы. Вместе с тем к нему приходит страстное желание — быть таким же смелым и бесстрашным, как эта птица, и во что бы то ни стало победить ее. И. вот начинается опасная игра. Ребенок пытается схватить птицу за крыло, как за горящий уголь. Птица защищается, клюет его. Он изловчается и бьет по голове, но птица ловко убирает голову и клю­ ет еще больнее... Лицо ребенка искажается недетской злобой. У него впервые появляется желание мучить птицу. Но птенец-стервятник не покорен до последнего издыхания. И ребенок торжествует лишь тогда, когда от нескольких ударов палкою по голове птенца у него по­ висли крылья и закрылись желтые, непокорно-огненные глаза... Напротив, на лице ребенка появилось выражение хищного торжества и недобрая улыбка первого содеянного зла. Два мальчика стали расти и, играя, встретились на той же паш­ не. В то время, как один любил цветы и птиц и радовался облакам и синеве далеко стремящейся реки, второй с веселым озорством ра­ зорял птичьи гнезда, ловко ловил на нитку с перышком стрижей и с хшиною улыбкою, с высунутым языком вывертывал им крылья, чтобы не улетели... И он же в первый раз побил того, который из-за жалости к птенцам заплакал. Побил не за протест, а именно за слезы и за жалость. И вырос он, как ястреб, смелый, ловкий и жестокий. ГС тттр в отрочестве они расстались и забыли друг.о друге. Пронеслось много лет — и они снова дважды встретились. Снача­ ла на окровавленных полях Галиции в осенний, пасмурно-дождливый