Сибирские Огни № 003 - 1991

тою думаю о них, наверное, приукрашаю свыше меры и уж, конеч­ но, искренно способен стать пред ними на колени по всем правилам тургеневской эпохи и петь от всего сердца трогательные романсы, ♦глядя на луч пурпурного заката»... Но самое нежное, самое грустное — еще нигде и никому не про­ петая нотка,— вдруг сегодня в первый раз, на грани сорока годов, зазвучала такой глубокой, такой непоправимо ищущей тоской-вопро­ сом: ♦Где, когда и кто была она, моя творимая мечта-любовь?.. И была ли совершена со всею полнотой моя литургия любви, мое свя­ щенное венчание с тою суженой, которую я так несовременно, так по-книжному лелеял и боготворил?» Да, да. На этот раз я говорю о самом сокровенном и нешуточ­ ном, о самом личном, о самом подлинно-эгоистичном. И страшно, и стыдно, и смешно, но я хотел бы знать всю правду: была ли та, ко­ торую я создал в своих мыслях, и могла ли она любить меня так, как я любил ее?.. Или еще вернее и страшнее: существует ли в жиз­ ни воплощенная мечта поэта, которая в живых образах творит ле­ генду жизни так, как сотворили ее в безмолвии сегодня белые бе­ резы?.. И вдруг, как молния в грозе, мелькнула, озарила дальше гори­ зонта, выше неба, глубже земли, озарила и громовым раскатом по­ тушила самое себя. И в наступившей темноте сказал мне мой соб­ ственный голос, безмолвно, но оглушительно: — ...Матерь света в песнях возвеличим!.. Я снова поднял глаза к небу, увидел первую звезду и вспомнил одно детское видение. Когда и где оно запечатлелось — я не знаю, может быть, во сне, может быть, в мечтах бессонного глядения на звездное небо, когда, в звездную полночь, я просыпался на родной земле, на пашне, среди снопов и сена. Передо мною возвышался об­ раз Богоматери — неописуем лик Ее, склоненный к Младенцу-Сыну, но с плеч спадает складками синий плат, весь в звездах,— значит, целое небо, все мироздание служит Ей покровом — так величествен был Ее образ... Значит, была та возлюбленная, взлелеянная чистотою мыслей, перед которою не я лишь падал на колени, но именем которой тво­ рится жизнь и красота всяческого созидания. Вы знаете, о ком я говорю: я вспомнил о матери моей, я вспом­ нил о сестре моей, вспомнил о первой возлюбленной. Я вспомнил о всем величии, о всем неописуемом значении Женщины. Вспомнил и спрашиваю сам себя: — Была ли когда-нибудь создана та песня песней, которая была бы достойна имени родившей Бога?— Была и есть! Я вспомнил му­ зыку, не помню чью, которая наполнила меня таким восторгом, точ­ но доносилась с первых загоревшихся на небе звезд. И только на секунду не знающая запретов мысль кольнула мозг: — А что есть Бог?.. — Бог есть необъемлемость моей мечты!— Отвечаю я мгновен­ но и спокойно продолжаю вслух: — И не Тот мой истинный Бог, Ко­ торый сотворил меня, но Тот мой самый Истинный, Которого я сам творю своим восторженным сознанием... Ибо трезво вижу и ощу­ щаю всеми уголками мысли, как явно беспределен, необъятен и не­ истребим мой Бог во мне... В торжественном молчании я долго стоял, как на молитве перед неизреченной красотою беспредельности. Начались сумерки, но окружавшие меня белые березы станови­ лись еще белее... Заря угасала, и на темнеющей синеве небес все гу­ ще появлялись звезды — явная, неоспоримая звездная песнь, та песнь песней, без которой человеческая жизнь темна, ибо мертва. — Белые березы, сестры мои родные! Спасибо вам за вашу ти­ хую молитвенную песнь...