Сибирские Огни № 003 - 1991

— А вот я теперь пишу: «Смерть». — Ну, что же — теперь и этим нас не запугаешь. Были на краю смерти не однажды. — Нет, вы все уходите от значения чернильницы, мой друг. Ведь вы же ищете значение и смысл вашей жизни, не так ли? — Ну, допустим... — Ну, давайте снова, — терпеливо, но настойчиво сказал я. — Правда или неправда, что посредством пера и самой чернильницы вы, человек двадцатого века, можете изобразить понятия о солнце и о смерти? — Что вы, в самом деле, зарядили: чернильница да чернильни­ ца, — суеверно запротестовал он. — Не дикарь же я какой-то, чтобы с азбуки все снова начинать... — Только с азбуки! — сказал я уже для себя и помолчал, что­ бы дождаться — спросит он что-либо или уйдет обиженный. Он побарабанил пальцами по столу, и видно было, как беспо­ мощно глаза его скользили с предмета на предмет... И все предметы, видимо, для него, против желания, наполнялись некоторым смыс­ лом. Он только избегал глядеть на чернильницу, как на виновницу его обиды. Я молчал. Он тяжело вздохнул и, встав со стула, сказал с неко­ торою злобой: — Поговорил с писателем... О чернильнице, ха-ха!.. — Если придете вновь, снова будем говорить о чернильнице, по­ тому что мы не кончили, — упрямо сказал я ему. — Уж кончайте, а то, может, я больше не приду. Я засмеялся. Он скривил лицо в скучную улыбку. — Видите ли, — продолжал я. — Раз вы говорите, что все кни­ ги и написанное в них не помогло вам в жизни, я не могу говорить с вами ни о книгах, ни о прочих отвлеченных вещах. И вот я гово­ рю о самых явных фактах, притом о самых простых, которые, одна­ ко, ребенок воспринял бы лучше, потому что дух его не засыпан мусором вашего критицизма. — Нет, уж вы кончайте о чернильнице, — нетерпеливо пере­ бил он. — Хорошо. Вот тот остаток чернил, который там остался с уто­ нувшей мухой, можно использовать для написания клеветы на вас: пришел, мол, сумасшедший человек, отнял время, наговорил дерзо­ стей и не пожелал слушать... И, наоборот, этими чернилами можно начать целую книгу именно благодаря вашему ко мне приходу. По­ тому что вы впервые и серьезно побудили меня обратиться к помощи этой чернильницы как к единственному якорю спасения... В глазах у собеседника затеплилось первое любопытство к пред­ мету нашей беседы. Мне даже показалось, что он нежно посмотрел на чернильницу... И он вдруг сказал: — Выходит, что я к вам пришел пустой чернильницей, а вы хотите накачать меня чернилами... — Он засмеялся и сверкнул гла­ зами: — А вдруг я этими чернилами только испачкаюсь и вас ис­ пачкаю? — Не думаю, чтобы это вам доставило какое-либо удовольствие. — Ну, все-таки вы хитрый: ловко вы меня чернилами-то за­ хлебнули. Сразу.и не раскумекаешь — к чему вы это? — Как так? Не просто ли? Если простая бездушная чернильни­ ца способна в жизни человека играть такую роль, то что же означа­ ет человек?.. Какие он таит в себе возможности и чудеса. Подумайте же хорошенько!.. — А вот попробуйте-ка где-нибудь, хоть на Бродвее, проявить эти возможности... — Вот именно, Бродвей — неисчерпаемое скопление чудес. Все зависит от того, как его принять, на что его использовать, какую сказку-быль из него сотворить...