Сибирские Огни № 003 - 1991

рых я писал в первых письмах, — горы, реки и леса, птипы, звери и цветы — лишь блестящие побрякушки и сколько ими ни греми — не заглушишь оскорбленной совести и раненного главной болью сердца. Вот пишу о самом нужном, а сам знаю, что не достучусь до большинства заживо погребенных душ, до той невероятно скрытой глухонемоты, которая сковала души и сердца и даже взоры по отно­ шению хотя бы к тем тысячам и десяткам тысяч наших «цветов жизни» детей, которых так пренебрежительно называют «беспризор­ ными»... Знаете ли, представляете ли вы, часто жалующиеся на свою судьбу, что эти, вырастающие в условиях брошенных щенят, вне влияния всякой мысли и человечности, уже не Говоря об отсутствии какой-либо любви, вне даже всякого закона, что именно они являют­ ся таким разительным опровержением нашего права на какие-либо жалобы. И лишь сравните — тысячи чьих-то неведомо детей, но де­ тей каких-то все-таки отцов и матерей, безвестно пропавших или просто потерявших их и никогда теперь их не узнающих, сравните: тысячи подрастающих, так или иначе осмысливающих окружающее, превращенных в пору нежной детскости в полузверей, растленных нравственно, больных физически и часто потерявших разумение че­ ловеческого слова... Тысячи их в лохмотьях, в голоде, в коростах и во вшах, в холодных, зараженных вагонах отправляются со станции на станцию в великом холоде полей или лесов российских... И никто, нигде их не желает взять — ибо они несут одно несчастье и растле­ ние в семьи тех, кому их предлагают взять. И разве невозможно до­ пустить, что тысячи, в запертых вагонах, брошенные и забытые на запасных путях, они не детскою, не человеческою смертью умирают? Я не хочу терзать вашего сердца образами, которые неотвязно стоят передо мной месяцы и годы, но я хочу сказать: имеем ли мы право забывать об этом или сравнивать наши, такие, в общем, одолимые скорби и нужды, наши, людей взрослых, часто образованных, неред­ ко удачливых?*!.. Одно могу сказать от всего сердца, что мне стыдно за себя, за свое малодушие, за то, что я еще не там, не с ними, за то, что не кричу истошным голосом на площадях и на церковных папертях: — Спасите малых сих — ибо в них мы погибаем сами!.. Действительно, когда я думаю о будушем, в которое гляжу с надеждой, я вижу, как в наших детях, даже в обеспеченных и сы­ тых, погибает все лучшее, ибо мы о них так мало думаем и забыва­ ем, что среди нас дети не похожи на детей, они не умеют радовать­ ся преломленным лучам солнца, они не станут ценить зайчиков на потолке. А что еще подсказывает, раскрывает нам воображение?.. Какую правду-истину читает мысль о всех скорбях грядущего, обез- духовленного поколения — разве это не лежит на нашей совести и разве не должны мы поэтому напрячь не только наши мускулы и мысли, но весь остаток нашей веры в красоту и культуру, чтобы не тем, не тем путем опять вражды и крови, опять властвования одних над другими, опять мести и жестокости, — но именно путем духовно­ го перерождения, какого-то дерзновенно-неожиданного обновления, выйти к радости мира и труда и солнечного света для всех... Только для всех, способных чуять будущее, для правых и левых, для тамош­ них и здешних... Когда с упорством замурованного в шахте я здесь бью киркой или тяжелым молотом о камни, то, очевидно, надеюсь, что рано или поздно мне удастся разбить не только камни нищеты и зависимости, но и каменные сердца, отравляющие атмосферу своим мертвым хо­ лодом безразличия к светоносной энергии, которой в нас и вокруг нас непочатое море. Начинайте действовать, начинайте как-нибудь, с самого малого! Где бы вы ни были, начинайте что-либо создавать, что-либо делать