Сибирские Огни № 002 - 1991

пинает казаться чем-то таким же отчужденным, как Земля из кос­ моса, с той разницей, что при этом возникает еще и чувство: возвра­ щаться туда бессмысленно. Да, им следовало атаковать меня именно в тот момент. Но смерть Карела, видимо, внушала им уверенность, что я умру так же, как он: покончу с собой. Но вот тут они ошибались, такого соблазна я не испытывал. Мой ум не был теперь подвержен нервозной скоро­ палительности, которая толкнула бы меня сделать непоправимое. Только слабонервная женщина может упасть в обморок, видя, что ей угрожают насилием; особа с более сильным характером понимает, что это не выход из положения. И мне пришла мысль, позволившая изменить весь ход событий на противоположный. Суть ее была в следующем. Если эти исчадия специально нагнетают чувство полной бессмысленности всего суще­ го, то сами-то они при этом, наверное, находятся в каком-то смысле в н е его, насылая это чувство откуда-то со с т о р о ны. И стоило мне об этом подумать, как я почувствовал, что силы начинают понемно­ гу ко мне возвращаться. До меня дошло, что они намеренно пытают­ ся ввергнуть меня в состояние беспомощности — так же как посту­ пают, скажем, охотники за черепахами, переворачивая последних панцирем вниз. Но если так, то значит, им известно и то, что все это — и пустота, и все, что с нею связано, — не более, чем фокус, при­ думанный, чтобы вводить в заблуждение. Мой ум был включен на полную мощность, но при этом допускал в работе ошибку. Взрослый человек может легко заморочить голову ребенку, воспользовавшись его незнанием. Он может, скажем, заставить его трястись от страха, понаплетя ему всякой жути про Дракулу с Франкенштейном, а за­ тем, сославшись на Бухенвальд и Бельзен, сказать, что в действи­ тельности все еще ужасней. И это в какой-то степени будет выглядеть правдоподобным. Надо быть взрослым, чтобы раскусить, в чем здесь кроется подвох. А суть его, между тем, заключается в том, что Бухен­ вальд и Бельзен — это не н е и з б е ж н о е зло, заложенное в саму природу цивилизации; с ним можно успешно бороться силой добро­ порядочности. Так что не могут ли и эти твари таким же точно об­ разом использовать мое неведение? Может, мне лишь к а ж е т с я до­ стоверным, что мы только и живем, пока находимся в спасительном плену привычных нам иллюзий? Тот же ребенок — разве он пере­ стает любить своих родителей, когда вера, что они у него «самые лучшие», постепенно развеивается? Нет, любовь остается в нем во­ площенной реальностью и тогда, когда иллюзии со временем безвоз­ вратно проходят. Получается, что и моя агония (или скорее противо­ положность агонии: холодящая душу реальность) на самом деле фа­ тальна не более, чем ушиб ребенка при падении? Эта мысль послужила спасительной соломинкой, за которую я поспешил ухватиться. Затем пришла другая, еще более меня укре­ пившая. Я осознал, что, созерцая эту «иную» вселенную, кажущуюся безысходно чужой и абсурдной, совершаю старейшую из людских ошибок: думаю, что понятие «вселенная» означает то пространство, которое с н а р у ж и . А ведь между тем мне великолепно известно, что ум — это обособленное пространство в н у т р и . Первая их ошибка была в том, что они не атаковали сразу, ког­ да я лежал без сил, лишенный возможности сопротивляться. Те­ перь они совершили вторую, еще более крупную: увидев, что я непо­ нятно почему начинаю отходить от шока, ударили сразу всем ско­ пом. Тогда меня сковывал страх; мне казалось, что я не смогу вы­ стоять против их натиска. Вид той разверзшейся бездны враз лишил меня стойкости. Теперь надо было дождаться, когда во мне вновь скопятся силы. И тут наконец я полностью осознал смысл рассуждений относи­ тельно ребенка. Ребенка можно перепугать, воспользовавшись его