Сибирские Огни № 002 - 1991

он «чистый», если при виде стола или книги он мгновенно наречет их «столом» и «книгой»! Через отдушины глаз на мир взирала все та же крохотная моя человеческая сущность. И попытайся я так или иначе выйти за ее пределы, как мгновенно наступит мертвая пу­ стота. Эти размышления занимали меня не забавы ради. Протискива­ ясь мучительным усилием вниз, я искал некую заматерелую донную твердь сознания, оперевшись о которую, мог бы выстоять против на­ тиска паразитов. У них хватило хитрости показать, что я стою перед отверстой бездной. Я всем своим существом внезапно осознал, что и пространство и время мы воспринимаем как что-то абсолютное, хотя смерть и уносит нас за их пределы. Мне открылось: говоря о «суще­ ствовании», я однозначно подразумеваю существование в простран­ стве и времени. Получается, вселенная Пространства и Времени не есть абсолют. Все в моих глазах внезапно у т р а т и л о о с м ы с л е н ­ но с т ь . Впервые за все время страшная растерянность и смятенье сдавили меня спазмом изнутри. Я увидел, что все, считавшееся мной до этой поры незыблемым и вечным, оказывается, можно подверг­ нуть сомнению, ибо на деле это может оказаться обманом. Как мыс­ литель я нажил себе романтическую привычку считать, что ум не­ подвластен сиюминутности тела в силу того, что он, видите ли, сво­ боден и вечен; мол, телу свойственны тщетность и обособленность, а вот ум — это что-то возвышенное и всеобщее. Это ставит его в поло­ жение вечного созерцателя, неподвластного страху. А вот теперь я неожиданно понял: если вселенная сама по себе условна, то, следо­ вательно, и ум у меня так же условен и конечен, как и тело. Вот где поневоле вспоминаешь дни, когда, болея и мечась в бредовом жару, полуосознанно думаешь, что ум-то у тебя, оказывается, еще тщедуш­ ней, чем тело, и только крепость последнего удерживает его от свер­ жения в хаос. Полая бездна разверзлась внезапно у самых моих ног. Ее вид даже не вызвал страха; страх — слишком человеческая реакция. Момент сопричастности с открывшейся истиной наполнил душу ле­ дяным холодом. Все человеческое мне представилось вдруг маскара­ дом, с а м а ж и з н ь представилась маскарадом. Похоже, удар этот угодил в самую сердцевину моей человеческой сущности, в нечто та­ кое, что я считал неприкосновенным. Я напоминал короля, привык­ шего извечно повелевать и вдруг угодившего в лапы варваров, кото­ рые вгоняют ему в брюшину меч. Осознание в с е г о обрушилось на меня с такой чудовищной внезапностью, что полностью опрокинуло мое представление о себе самом, показав, что все вокруг бесконечно обманчиво. Даже то, одержат паразиты верх или нет, стало для меня в ту минуту совершенно безразличным. Я походил на корабль с рас­ поротым днищем, медленным креном показывающий свою беспо­ мощность. Паразиты не спешили атаковать. Они смотрели на меня как, должно быть, смотрят на агонизирующее животное, отравленное ядом. Я сделал попытку шевельнуться, сплотить силы для отраже­ ния удара, но, видно, силы оставили меня окончательно. Я был будто парализован. Мысль о сопротивлении казалась бессмысленной. Мощь моего сознания обернулась против меня. Раньше бы мой ум просто подслеповато помаргивал, глядя в открывшуюся пустоту; теперь он впивался в нее немигающим взором. Они допустили ошибку, что не атаковали сразу же. Им бы уда­ лось меня добить: из меня ушла практически вся сила, и восстано­ вить ее не было времени. Именно так они покончили с Карелом Вай- сманом, теперь я знал это досконально точно. Сознание бессмыслен­ ности существования, мысль о неизбежном распаде приводят в итоге к одному и тому же выводу: уж так ли плоха смерть в сравнении с этими муками? Жизнь представляется не более чем мучительной привязанностью к телу, к призрачному его существованию. Тело на-