Сибирские Огни № 002 - 1991

мощный энергетический импульс, было просто следствием занятий феноменологией: диапазон возможностей моего мозга резко расши­ рился. Ум Райха возреял подобно ястребу в горнем полете. Он стал предрекать, что наступит день, когда мы без помощи какой бы то ни было техники сумеем поднять наверх руины Кадата, и что чело­ веку для того, чтобы отправиться на Марс, не надо будет никакого космического корабля — достаточно будет мимолетного волевого усилия. Волнение Райха передалось и мне. Я видел, что он говорит верно: мое открытие можно назвать пока самым крупным нашим шагом вперед, и в теоретическом и в практическом плане. Ведь до сих пор научный прогресс человека был в некотором смысле прогрессом не в том направлении. Взять раскопки на Карате­ ле. Мы бились над этой проблемой, отыскивая чисто технократиче­ ское ее решение — как поднять город, высвободив его из-под милли­ арда тонн грунта, — при этом полагаясь исключительно на помощь машин и совершенно не учитывая при производстве работ у м ч е л о в е к а как неотъемлемую часть. И чем больше этот ум изо­ бретает облегчающих труд механизмов, тем он сильнее умаляет свои собственные достоинства, отводя себе пассивную роль «мыслящего придатка» машины. Последние два столетия научные достижения человеческой мысли только и работали на то, чтоб человек все глуб­ же и глубже утверждался в мнении, что он — существо пассивное. Я предостерег Райха, что такое сильное умственное возбужде­ ние может привлечь внимание паразитов. При этих словах он прину­ дил себя успокоиться. Я изорвал на мелкие клочки кусок папирос­ ной бумаги и продемонстрировал, как они у меня порхают по столу. При этом я шутливо заметил, что единственное, в чем я преуспеваю — это передвигать с места на место пару граммов бумаги. Так что уж если докапываться до Кадата, то лучше иметь при себе не ум, а кирку с лопатой. Тут Райх сам попытался привести бумажные клоч­ ки в движение, но у него ничего не вышло. Я попытался на словах довести до него, «фокус» включения ума «на передачу», но он не смог ничего уяснить. Райх изнурял себя этим занятием полчаса, но так и не сумел сдвинуть даже самого крохотного клочка. Я давно уже не видел его таким удрученным, как в тот вечер, когда он от ме­ ня уходил. Я попытался его ободрить, сказав, что главное — уло­ вить, в чем здесь «закавыка», а это может произойти по наитию, в любой момент. Брат у меня, например, научился плавать в три го'да, а мне, пока до меня дошло наконец, к а к это делается, исполни­ лось уже одиннадцать. И в самом деле, через какую-то неделю Райх эту «закавыку» усвоил. Он поднял меня среди ночи звонком, чтобы сообщить об этом. Произошло это с ним, когда он, сидя в постели, читал книгу по детской психологии. Размышляя, как это некоторые дети умудря­ ются накликать на себя все подряд несчастья (то влезут куда-нибудь, то что-нибудь себе расшибут), Райх подумал, в какой все же значи­ тельной степени каждый такой случай зависит от ума самого ребен­ ка. И думая как раз о тех внутренних силах, над ключом к управ­ лению которыми мы столь усердно ломаем голову, он вдруг понял, что точно так же, как ребенок, с которым «сплошное несчастье», он сам удерживает в себе способности к овладению навыками телеки­ неза. Райх сосредоточил все свое внимание на книжной странице (тонкая лощеная бумага), и та перевернулась у него сама собой. Как я наутро узнал, Райх в ту ночь вообще не думал засыпать; вплоть до самого утра он просидел, упражняясь в телекинезе. Ему пришла в голову мысль, что идеальным материалом для подобных опытов мог бы послужить пепел от папиросной бумаги. Его частицы настолько невесомы, что малейшего умственного усилия достаточно, чтобы привести их в движение. Более того, стоит чуть дунуть, как они