Сибирские Огни № 002 - 1991

и сообщил также, что нами точно установлена принадлежность бло­ ков: они относятся к культуре «Великих Старых», о существовании которых упоминается в надписи на одной из статуэток. Я подозреваю, Дарга был слегка «подшофе»: прошло изрядное количество времени, прежде чем он вник наконец в суть наших слов, а вникнув, заявил, что немедленно захватывает Фуада и вылетает к нам. Мы отговорили его, сказав, что этого делать не следует, так как мы сейчас укладываемся спать. Дарга высказался в том духе, что надо бы пустить крота по горизонтали, чтобы тот обследовал соседние блоки, на что Райх ответил, что такое неосуществимо: ап­ парат не может двигаться вбок — только вверх или вниз. Надо бу­ дет отправить его метров на тридцать вспять, после чего придать но­ вое направление, что займет несколько часов. В конце концов Даргу мы убедили и на этом прервали связь. Оба мы ужасно устали, но при всем этом спать нам не хотелось. Повар оставил необходимую утварь, чтобы мы смогли сварить себе кофе, что мы наперекор здра­ вому смыслу и сделали, да еще и открыли бутылку бренди. Именно тогда, сидя в палатке Райха в ночь на 21 апреля 1997 года, я и поведал ему о том ошущении, что пережил прошлой ночью. Думаю, пересказывать его я начал лишь для того, чтобы как-то от­ влечь наши мысли от лежащих под толщей земли двадцатиметровых блоков. И мой рассказ был понят. Ибо Райх, вопреки моему ожида­ нию, прореагировал на него безо всякого удивления. Он в свое время изучал в университете психологию Юнга и был знаком с его учени­ ем о «родовом бессознательном», согласно которому (если таковое существует) людские умы представляют собой не изолированные друг от друга острова, а части некоего гигантского континента со­ знания. В области психологии Райх был гораздо начитаннее меня. Он привел на память выдержки из Олдоса Хаксли, принимавшего в сороковых годах мескалин, и так же, как я, заключил, что сознание в каждом из нас простирается в бесконечность. Хаксли, очевидно, в каком-то смысле шел несколько дальше, рассматривая ум человека как обособленный мир, подобный тому, в котором живет человек, — своего рода целую планету, где есть свои джунгли, пустыни, океаны. А на такой планете, как того и следует ожидать, могут обретаться всякие неведомые создания. Здесь я ему возразил. Ведь ясно, что слова Хаксли о «неведо­ мых созданиях» были лишь метафорой, поэтической вольностью. «Обитателями» ума являются мысли и воспоминания, а не какие-ни­ будь чудовища. При этих словах Райх судорожно передернул плечами: «Откуда нам знать?» «Согласен, неоткуда. Но ведь надо же мыслить реально». Тут на память мне вновь пришло то ощушение, пережитое про­ шлой ночью, и моя уверенность поколебалась. Ну, а сами-то мы мыс­ лим «реально»? Не стало ли у нас привычкой думать о человеческом сознании подобно тому, как наши предки думали о Земле, считая ее центром Вселенной? Я говорю «мой ум», будто подразумеваю под этим свой садовый участок. Но в какой степени мой садовый участок является действительно «моим»? На нем, не спрашивая моего на то соизволения, во множестве водятся жуки и черви, которые будут там водиться и тогда, когда меня не станет... Как ни странно, мое душевное самочувствие от такой мысли существенно улучшилось. Она объясняла причину одолевавшего ме­ ня смятения — или мне так казалось. Если человеку лишь мнится, что он личность, а сознание его — своего рода океан, то почему бы в нем действительно не обитать каким-нибудь неведомым создани­ ям? Перед тем как заснуть, я мысленно наказал себе выписать по почте «Небеса и ад» Олдоса Хаксли. Мысли Райха шли по более практическому руслу. Спустя десять минут после того как мы рас­ стались, из соседней палатки донесся его голос: «Знаешь, я думаю, 23