Сибирские Огни № 002 - 1991

бе пристальный взгляд какого-нибудь опасного существа. Это не продлилось и секунды, но все равно я передернул плечами как от озно­ ба. «Холодно?» — удивился Райх. Я помотал головой. И когда он, засмотревшись в окно на лежащую внизу освещенную улицу, сделал паузу, я неожиданно промолвил: «Послушать все это, так получает­ ся, что мы толком ничего и не знаем о человеческой жизни». «Знаем достаточно, чтобы жить себе да поживать, — веселым голосом от­ кликнулся Райх. — А на большее рассчитывать и не приходится». У меня же из головы все не шло то ощущение холода. Я сказал: «Все же цивилизация имеет какое-то сходство со сновидением. Ты вот представь: человек вдруг неожиданно просыпается. Ему, навер­ ное, одного этого уже хватит, чтобы наложить на себя руки». Перед глазами у меня стоял Карел Вайсман, и Райх это понял. «А как быть с останками ящеров — они что, тоже сон?» Действительно, такого моя теория не предусматривала. Но все равно я никак не мог избавиться от ощущения гнетущего холода, что, коснувшись, прочно во мне угнездилось. Более того, я теперь определенно ощущал страх. Я смутно чувствовал, что подсмотрел не­ что, от чего мне теперь не избавиться, что-то, к чему я неизбежно вынужден буду вернуться. Я понял, что вот-вот могу соскользнуть в состояние панического припадка. Я выпил полбутылки коньяка, од­ нако ощущал себя при этом пугающе трезвым, оцепенело сознавая, что опьянение в какой-то мере владеет моим телом, и в то же время опьянением это назвать нельзя. Пришедшая в голову мысль напол­ нила меня ужасом. Суть ее заключалась в том, что уровень само­ убийств возрастает по той причине, что тысячи людей, подобно мне, постепенно «пробуждаются» и, сознавая всю абсурдность своего су­ ществования, попросту обрывают мучения. Сон под названием «исто­ рия» близится к концу. Человечество уже начало пробуждаться. Ког­ да-нибудь оно проснется окончательно, и тогда самоубийство примет массовый характер. Эти мысли были настолько чудовищны, что мной стал овладе­ вать мрачный соблазн уйти к себе в комнату и полностью им пре­ даться. И все же я пересилил себя и поделился ими с Райхом. Не думаю, чтобы он до конца меня понял, но он уловил, что я нахо­ жусь в опасном состоянии, и со свойственным ему потаенным чутьем отыскал именно те слова, которые были необходимы, чтобы вернуть мне утраченное душевное равновесие. А говорить он стал о той уди­ вительной роли, которую играют в археологии совпадения; совпаде­ ния подчас невероятные даже для жанра фантастики. Он напомнил, как в сумасшедшей надежде найти глиняные таблички с окончанием эпоса о Гильгамеше отправился из Лондона Джордж Смит — и ведь нашел все-таки! Припомнил он и одинаково «невозможную» историю открытия Шлиманом Трои; и то, как Лэйард отыскал Нимруд — словно какая-то невидимая нить судьбы постепенно тянула их к этим открытиям. Я невольно согласился, что из всех наук археоло­ гия, пожалуй, в самой значительной мере заставляет человека пове­ рить в чудо. «Но если ты согласен с этой мыслью, — поспешил заключить Райх,— то ты безусловно должен согласиться и с тем, что ошибаешь­ ся, полагая, будто цивилизация — это какое-то видение или кош­ марный сон. Сновидение кажется логичным лишь до тех пор, пока длится сон. Стоит нам проснуться, и мы начинаем понимать, что в нем не было логики. Ты считаешь, что это иллюзии навязывают свою логику жизни — что ж, в таком случае истории с Лэйардом, Шлима­ ном, Смитом, Ролинсоном, Щампольоном, Боссертом в корне тебе противоречат. Эти истории действительно имели место. Все они дос­ конально подлинны, и совпадению в них отводится такое место, ка­ кое не рискнул бы дать в своем произведении ни один писатель-рома­ нист».